Мы еще долго там стояли, мне было так тепло в его объятиях, а Риан просто смотрел на меня и улыбался. Иногда хочется, чтобы некоторые мгновения длились вечно…
А потом кто-то закричал:
– Эй, там новую мандрагору повесили!
И раздался топот ног в удаляющемся от нас направлении. А магистр, хитро улыбаясь, произнес:
– Мы под мандрагорой, – его улыбка стала шире, – а ты знаешь, что это означает?
– Понятия не имею, – едва сдерживая смех, ответила я.
– Придется показать, – с притворной грустью сообщили мне.
И замечательно, что на другом конце площади еще одну мандрагору повесили, потому что эта оказалась занята надолго.
Раннее утро.
В двери стучат, причем настойчиво, над головой кто-то ноет: «Дэя, вставай!» Несмотря на отвлекающие факторы, просыпаюсь с улыбкой, и даже мелькнула мысль, что я и спала с этой самой улыбкой. Еще радостной вереницей проносятся воспоминания о площади в столице, мандрагоре, нежных прикосновениях магистра, нашей прогулке по городу, возвращении в академию и последнем поцелуе у моей двери.
– Дэя, у тебя реснички дрожат! – шипит злой возрожденный дух смерти. – И кстати, мы и так до утра ждали, имей совесть.
– Риате, я скончаюсь от любопытства, и на моем надгробии будет твое имя, – крикнула куратор Верис.
Пришлось вставать. Сонно позевывая, идти впускать капитана, а после… я опять пошла спать – мы же почти всю ночь гуляли.
– И как это называется? – возмущенно поинтересовалась Дара, едва я одеялом накрылась.
Молча накрываюсь еще и подушкой в надежде, что совесть у них проснется наконец. Но совести там отродясь не водилось.
– Риате, – Верис сдернула мою подушку и швырнула ее в угол постели, – а ты нам ничего рассказать не хочешь?
– Я хочу спать, – честно ответила я.
– Да-а-а? – издевательски протянула Верис. – А я хочу знать, почему в утренней газете ваше с Тьером изображение?
Сон как рукой сняло.
Подскочив, я вырвала из рук куратора свиток с утренними новостями и замерла, вглядываясь в изображение, на котором лорд Тьер под цветущей мандрагорой нежно обнимает меня. Я находилась спиной к зарисовщику, и угадать можно было лишь по волосам. Под картинкой красовалась тема статьи: «Лорд Риан Тьер сжимает в объятиях таинственную незнакомку. Слухи о предстоящем браке оказались ложными?»
И вот я сижу, смотрю на газету, а там… вдруг появляется легкая туманная дымка, и картинка меняется на изображение той самой площади, а под ней надпись: «Загадочное убийство в первую праздничную ночь всколыхнуло всю сто-лицу!»
– Хм, – Верис отобрала у меня газету, – ловко Тьер сработал.
Я же вновь упала на постель и подумала, что хочу только одного – спать… Но это было первой мыслью, а вторая заставила подскочить с кровати и умчаться в душ.
– Риате, – позвала Верис, стоило мне, вытирая влажные волосы, покинуть душевую, – и куда ты собралась?
– К Юрао, – честно ответила я. – У нас дел немерено. И нужно все успеть до истечения срока, отпущенного леди Тьер.
А дальше произошло нечто – Верис встала в дверях с видом «враги здесь не пройдут», Дара заблокировала шкаф с одеждой, и обе сплетницы командным тоном потребовали:
– Рассказывай!
Я села. Подумала. Взяла расческу и, расчесывая мокрые волосы, начала «подробный и всеобъемлющий» рассказ:
– Мы перенеслись в дом магистра, поужинали, потом поднялись на крышу, посмотрели салют, погуляли по городу, по площади. Вернулись. Я легла спать. Все.
Тишина. Дара с Верис переглядываются, капитан первая заговорила:
– Я ее убью.
– Ты про пытки говорила, – возрожденный дух смерти извлекла из воздуха огромный двуручный меч, – приступим?!
Нервно выдохнув, я углубилась в подробности:
– Вчера вечером, после того как побывали в школе Эллохара, меня вернули сюда. Потом мы с магистром перенеслись в столицу в его городской дом. Потом мы ужинали, мне подарили цветы. Потом мы поднялись на крышу и смотрели салют. Забегала леди Тьер, пообщалась с нами. Потом мы пошли гулять и стояли под мандрагорой. Потом мы опять гуляли, я устала, и меня опять вернули в Академию. Все!
Дух смерти зарычала. Верис стремительно подошла и, чуть наклонившись, проникновенно спросила:
– А что делают под мандрагорой в первую праздничную ночь?
И вопрос такой, как будто я не знаю. Я знала и потому ответила:
– Стоят.
