Управленцы замерли, ловя каждое её слово и недоумевая от потока бессмыслицы.
— Кажись, совсем спятила, — диагностировал Владимир Кириллович. — Бредом мается.
— Одной ногой уже там, а всё равно в рифму чешет, — удивился Сергей Николаевич.
— Про что стихи-то? — спросила Светлана.
— Говорит, что в ейном Аду Солнца нет, — объяснил смышлёный в таких вопросах Владимир Кириллович.
— Здесь его тоже давно не было. Небо с утра изумрудом горит, но света источник таинственно скрыт, — пробормотала Светлана и отчего-то всхлипнула.
— Ну, пошла зараза, — вздохнул Владимир Кириллович. — Психоз — самая липкая болезнь. Один съедет, и все туда же.
— А то и наперегонки, — кивнул Сергей Николаевич, много раз наблюдавший такую волну у своих подчинённых во время утренней выволочки.
Они замолчали, проверяя себя на податливость к безумию. Тест получился долгим. Управленцы словно впали в спячку. Встряхнул их бодрый голос Рыжего Клоуна:
— В целом ничего, но две последние строки надо переделать.
От неожиданности нижняя челюсть Владимира Кирилловича потеряла контакт с верхней и бесхозно повисла. Светлана присела на корточки, инстинктивно съёжившись в предчувствии неприятностей. Сергей Николаевич схватился левой рукой за дерево, а правую прижал к груди, как обычно делал в скверных обстоятельствах, намекая на сердечную недостаточность. А Рыжий Клоун, не обращая внимания на общее замешательство, сел, подрыгал затёкшими ногами и предложил свой вариант:
Ирина понимала, что она вернулась домой. Определённо, это была её квартира. Любимая кукла у телефона, прозрачный зонтик на зелёном пластмассовом крючке, деревянная вешалка с чёрным пальто из кожи молодого дерматина… Небольшое усилие, и она переместилась в кухню. И тут всё было из её жизни: стеклянная кружка, стеклянные тарелки, прихватки-бабочки… Даже магнит «Ушла в Астрал. К обеду не ждите» висел с привычной косиной. Всё как всегда, кроме одного — Ирина была не в себе. Словно явилась из другого мира.
— Доигралась, — крикнуло родное эго. — Возвращаешься домой, как в Астрал ныряешь.
У Ирины был свой способ отличить обычный сон от внетелесных путешествий: в Астрале прыжок всегда переходил в полёт. И сейчас она явно была вне тела — только чистый разум, свободный от пут и желаний… Впрочем, одно желание у неё нашлось. Едва осознав его, Ирина очутилась в просторной ванной комнате у потолка. Прямо под ней бывший муж с тщанием стриг усы.
— Зайка моя, я твой пестик, — мычал он свою проходную арию.
Это был его приём пикапа. Выходя на съём, он швартовался около очередной мучачи, мурлыкал как бы в пространство «Зайку» и, оборвав себя на многообещающем «пестике», интеллигентно спрашивал:
— Скажите, Зайка — он? Значит мой? А как обратится ласково к зайчихе?
Дальше шёл ироничный разбор, из которого выяснялось, что в русском языке у слова «заяц» много ласковых производных: заинька, зайчонок, зайка, зайчишка…, а у слова «зайчиха» нет не только нежных производных — нет вообще никаких производных. Эта несправедливость удивительным образом освещала недюжинные умственные способности бывшего мужа, его гуманное отношение к вкусным меховым зверюшкам и полное восхищение к
