Они пошли по улице.
— Ты хотела поговорить. О чем?
— Я была там вчера.
— Где?
— Там, где погиб отец. Ездила с Мустафой и Зайаном.
— А…
Она остановилась и посмотрела ему в глаза.
— Я хочу знать, что случилось. Мне нужна правда.
— Думаю, они рассказали, что случилось.
— Они рассказали то, что видели сами. Но ведь это еще не все, да?
Он взглянул на нее исподлобья:
— Что ты имеешь в виду?
— Ты остался с моим отцом, когда другие отвернулись от него. Ты бы не сделал этого, если бы не был его другом. Тогда почему ты допустил, чтобы он упал?
— Ничего подобного…
— Только не лги. Ты позволил ему погибнуть. Должно быть, на то была веская причина. И я даже догадываюсь, какая именно. Мой отец умирал, да?
— Не понимаю, о чем ты.
— Что у него было? СПИД?
— Это был несчастный случай.
Гейл покачала головой.
— Мустафа и Зайан рассказали, что ты не позволил им помочь тебе с телом. И еще упомянули, что было много крови. Вот почему я подумала о СПИДе.
— Твой отец сорвался. Несчастный случай.
— И поэтому, конечно, ты поспешил его кремировать.
— Повторяю, речь идет о несчастном случае.
— Тебе пришлось дать такое объяснение, да? Чтобы не возникло проблем со страховкой, верно? — Нокс открыл рот, но так ничего и не сказал. На город спустились сумерки, и увидеть выражение его лица не удавалось. Впрочем, Гейл уже не сомневалась. — Он взял с тебя обещание написать мне? Сказать, что он думал обо мне? Пожалуйста, не скрывай от меня ничего. Мне нужно знать правду.
Нокс помолчал еще немного. Вздохнул.
— Да.
Гейл кивнула. Одно дело — догадываться, совсем другое — знать наверняка. Есть вещи, которые не так-то легко принять.
— Расскажи… Расскажи мне все.
— Он был болен. И не только СПИДом. Рак в последней стадии. Отказывали чуть ли не все органы. Вопрос был только во времени. И конечно, он сильно страдал от боли. О том, чтобы доживать последние дни в больнице, не могло быть и речи. Но и становиться для кого-то обузой он тоже не желал. Говорил, что хочет сам решить, когда и как ему уйти. Что хочет закончить жизнь в своем любимом месте. И еще он хотел сделать что-нибудь для тебя, потому что считал себя плохим отцом.
— Плохим отцом? Он так сказал?
— Да.
— И ты… ты позволил ему… умереть? Даже не попытался остановить?
— Он не оставил мне выбора. Единственное, что зависело от меня, — это быть там или не быть там. Он был моим другом. И я остался с ним. — Нокс помолчал, потом упрямо добавил: — Мне жаль, если ты думаешь, что нужно было поступить по-другому.
— Я так не думаю. Плохо только, что меня здесь не было.
— Ты же сама отказалась.
— Верно, — согласилась Гейл. — Можешь не напоминать. Я поступила плохо. И мне очень жаль.
Сделав круг, они вернулись к кафе. Рик, увидев их, призывно помахал рукой. Они подошли.
— Расправляюсь с цыпленком и чипсами. — Австралиец похлопал себя по животу. — Так это вы та самая Гейл?
— Гейл — да. Насчет той самой не уверена.
— Для меня вы — та самая. Ваш приятель Нокс только о вас и говорит. Все уши прожужжал.
