и железа. Поэтому определимся со временем: на эту работу даю вам четыре дня. – Снова оглядев Инанту и своих ассистентов, он добавил: – Четыре дня не желаю вас видеть! Буду занят! И не суйте свои рога в лабораторию!
С этими словами Сигеру'кшу коснулся клавиши автопилота, и флаер взмыл в воздух.
Алиса, забравшись в кресло у иллюминатора, смотрела на земли и воды, что расстилались внизу. Кресло было огромным, как все остальное в салоне – консоль управления с клавиатурой и массивными рычагами, крышки откидных столов, плоские светильники у потолка и люк трехметровой ширины. Огромным, тяжеловесным, рассчитанным на комплекцию хапторов и совершенно лишенным изящества и красоты. Смотреть вниз было гораздо приятнее.
Они летели к станции на западном берегу Моря Тысячи Островов, и путь был недолгим, всего сто тридцать километров над лазурными водами, лабиринтом архипелагов и полями цветущих водорослей. Прошло несколько минут, флаер скользнул ближе к морской поверхности, затем промчался над самым крупным островом у западного побережья. В центре его, в кольце прибрежных скал, темнело овальное пятно астродрома, топорщились силовые мачты энергостанции, а вдали, на самом краю, мерцал серебристой рыбкой посадочный модуль с «Дельфина». Астродром, служивший всем космическим странникам, был построен сервами лоона эо еще в незапамятные времена; теперь, кроме их торговых караванов, здесь, хоть и не очень часто, приземлялись корабли хапторов, нильхази и землян. Место уединенное и недоступное любопытным лльяно – они не имели ни лодок, ни плотов, не рыбачили и вообще не любили воду.
Показался песчаный берег, и «летающее крыло» опустилось еще ниже. На мгновение аппарат завис над куполом станции, затем медленно спланировал к пятачку посадочной площадки, гулко вздохнули амортизаторы, открылся люк, и в его проеме сверкнуло заходящее солнце.
Подхватив сумку, Алиса направилась к выходу, чувствуя, как сильно колотится сердце – гораздо сильнее, чем в те секунды, когда она жгла вылезшую из яйца тварь. К опасности она давно привыкла, к любви – нет. В этом таился некий глубинный смысл, осознаваемый ею не разумом, но сердцем: любовь умирает, когда становится привычкой.
Ивар стоял у ангара. Он всегда встречал ее, даже если они расставались на пару часов. Вздохнув, Алиса спрыгнула на землю и шагнула к нему.
Глава 3
Лес. Ночная охота
Рождение двух, иногда трех однополых потомков является генетической особенностью лльяно. Статистические исследования не выявили случаев появления на свет единственного детеныша – очевидно, подобная ситуация невозможна физиологически. Сестры/братья одного помета считаются в некотором смысле целостным существом, носят одинаковое имя и выбирают одно и то же занятие. Такие близнецы брачуются с другой парой или тройней, образуя семейную ячейку.
Наиболее распространенный вариант семьи 2–2. Группы 2–3, 3–2 и 3–3 встречаются гораздо реже (5–6 %). Связи между членами группы очень сильны, лидером обычно является самка (альфа-самка), но ее власть ограничена семьей; вопросы, касающиеся всего поселения, разрешают старейшие самцы. Самки занимаются детьми, обустройством жилища (древесной хижины хх'бо), приготовлением пищи и некоторыми ремеслами (плетение циновок, сумок и корзин). Что касается самцов, их делом является охота, а в более зрелом возрасте – резьба по дереву и кости, изготовление оружия, ловушек для животных, ремней, кожаных нагрудников и музыкальных инструментов.
– Сюда, консул. Номер первый, как обычно, – Нильс Захаров, инженер-инкарнолог, стоя у пульта управления, помахал рукой и включил приятную мелодию. Затем указал на сиденье под большим прозрачным колпаком. – Ваша супруга может занять соседний ложемент.
Алиса уселась, положив на колени излучатель. Нильс хихикнул, и она бросила на инкарнолога строгий взгляд.
– Что смешного, юноша? – Так она обычно называла Захарова, хотя тот был на год или два ее старше.
– Здесь бластер вам не пригодится, молодая тхара.
– Я знаю. Это не для меня, а для вас. Видите, оружие в кобуре с наплечными ремнями? Вам нужно надеть их на моего лльяно.
– Слушаюсь, тхара. Будет исполнено, тхара.
Взгляд Алисы стал ледяным.
– Попрошу без фамильярностей, инженер. Для вас я не тхара, а полевой агент.
Нильс схватил кобуру, сунул ее за пояс и, не сказав ни слова, надвинул на Алису прозрачный колпак. Щелкнули замки у пола, заклубился компенсирующий газ, скрыл ее фигурку в облегающем трико и шлеме с контактными гнездами. «Раньше было куда сложнее», – подумал Тревельян.
Саркофаг, заполненный жидкостью, маска, скафандр, множество датчиков, трубок, проводов… В течение немногих лет, прошедших с его работы на Арханге, инкарнология двигалась вперед семимильными шагами. Теперь экспедиция располагала двадцатью точными подобиями лльяно, имитациями, которые использовались как носители – в каждом был кристалл, матрица, способная принять разум человека или хаптора.
– Вам, консул, тоже что-нибудь приготовить? – спросил Нильс.
– Метатель плазмы или аннигилятор?
– Браслет связи и камеру, еще дротики и нож, – распорядился Тревельян. – Все-таки на охоту идем. За очень опасной тварью!
