– Почему? Какой-то предрассудок?
– Нет, соображения самые практические. Видишь ли, это не обычная охота. Большой молчаливый растерзал взрослого лльяно, унес двух детишек и сожрал их. Такое случалось и прежде, поэтому в деревне знают: шорро будет ходить и ходить к ним, если его не прикончить. Полная аналогия с тигром- людоедом где-нибудь в Индии, в девятнадцатом веке… Так что мы не за добычей идем, а убивать.
– Я бы сама его выследила и убила! – Алиса прикоснулась к рукояти бластера.
– Нет, это дело лльяно. Очень опасное! И потому они не хотят, чтобы мы, в своем человеческом обличье, им мешали. Мы слишком большие и неловкие, мы плохо видим ночью, мы наступаем на ветки и шумим, и охотники не услышат, как подкрадывается шорро… Таковы их резоны.
– Боюсь, я и в этой шкурке буду шуметь, – пробормотала Алиса, снова споткнувшись.
– Скоро привыкнешь. Во всяком случае, охотники не против, чтобы мы, сделавшись лльяно, сопровождали их. Большая удача! Можно провести здесь год, два или пять и не встретить большого молчаливого. А это боковая ветвь разумной расы и…
Алиса вдруг остановилась.
– Владыки Пустоты! Я поняла, отчего мне так неудобно! Нильс, черная душонка! Он перенес меня в тело самца! Ну, я ему выдам, когда вернемся!
Тревельян похлопал ее по мохнатому плечу.
– Успокойся, милая моя тхара, Нильс не виноват. Все наши имитации лльяно – самцы, так что выбор ограничен. Кроме того, будь ты самкой, тебя не взяли бы на охоту, да еще ночью. Самки лльяно жарят мясо и плетут коврики.
Впереди уже виднелась опушка леса. Небеса начали меркнуть, вспыхнули первые звезды, затем взошла Желтая луна, самая крупная, потянув за собой четыре малых, отливавших серебром. «Чарующее зрелище», – подумал Ивар, любуясь сиянием лун и Млечного Пути. Лиана находилась ближе к ядру Галактики, чем любая планета Земной Федерации или сектора хапторов, и звезд в ее небе было не перечесть – во всяком случае, никто из посетивших мир лльяно такими подсчетами не занимался.
Заросли бамбука остались позади. Листва огромных хх'бо зашелестела над ними, кроны, ветви и толстые стволы, тянувшиеся из чудовищных пней, отсекли небесное сияние. Для человеческих глаз тут царила тьма, но зрение лльяно было более острым – Ивар различал оттенки серого, темного, черного и двигался уверенно. Алиса уже не спотыкалась, не фыркала и шла за ним быстрым легким шагом. Они обогнули селение, вышли к ручью с переброшенными над водой мостками и встали у дерева, похожего на вытянутую кверху гигантскую корзину.
Алиса связала на затылке пряди, падавшие с висков, и теперь вертела головой.
– Где они? Ты их видишь, Ивар?
– Тихо, ласточка, тихо, – прошептал он. – Охотники уже здесь.
Мы увидим их, когда они захотят.
Хищники в лесах Лианы – те, что искали добычу по ночам, – не рычали, не ревели, не шипели и большей частью двигались бесшумно.
В отличие от «тхх», животных для охоты, лльяно называли этих тварей «ночными молчаливыми», описывая их во всех подробностях, ибо каждый был по-своему опасен. Крылатый молчаливый относился к птицам, имел мощный клюв, лапы с когтями и рудиментарные шпоры на крыльях; он планировал на голову жертвы и первым делом выклевывал глаза. Вонючий молчаливый походил на длинноногого волка с крокодильей зубастой пастью, но главным его оружием были не клыки и челюсти, а струя зловонной мочи – вероятно, ядовитой, так как, вдохнув этот смрад, любой зверь валился замертво. Хвостатый молчаливый, размером с кошку, обитал на деревьях и отличался не силой, но ловкостью и невероятной свирепостью. Эта тварь была стайным животным, легко впадала в ярость и любила кровь; стая из сотни таких вампиров могла обглодать оленя за полчаса. Шестилапый молчаливый, помесь бронированного краба с пауком, селился в скалах у воды, питался рыбой и водоплавающими птицами, но лльяно тоже не брезговал, вызвав у них стойкую неприязнь к морю и широким рекам. На него, однако, охотились – хитиновые шипы этих чудищ очень подходили для наконечников копий.
Но самым опасным был шорро, большой молчаливый. Огромный, мохнатый, весивший вшестеро больше лльяно, он обладал зачатками разума и относился к боковой ветви эволюции, породившей автохтонов Лианы-Секунды. На Земле гигантопитеки вымерли в далекую эпоху, но здесь нечто подобное сохранилось, став ночным кошмаром, бесшумным, ненасытным, смертоносным. Обычно шорро бродили в джунглях и горах, собираясь группами только в сезон спаривания, пожирая лесных тварей и более слабых сородичей, когда такие попадались. Но бывало, что одинокий самец, облюбовав селение лльяно, считал его своим охотничьим угодьем, а жителей – добычей. Шорро двигались бесшумно, обходили ловчие ямы, убивали, ломая шею или позвоночник, и были ненасытны – иногда появлялись в деревне дважды за ночь. Но с этим бедствием лльяно умели справляться.
Предок у них и у большого молчаливого был общий – плотоядная тварь, лазавшая по деревьям и питавшаяся птичьими яйцами и мелкими зверьками. Пути эволюции разошлись два или три миллиона лет назад: лльяно спустились с деревьев, начали размышлять и говорить, делать топоры и копья, плясать у костров и торговать с небесными пришельцами; у шорро главным достижением стало подобие речи – рев, ворчание и два десятка невнятных воплей. Но дальше они не продвинулись. Из-за своего аппетита, как считал Тревельян; когда постоянно хочется есть, не до разговоров.
Он подумал: пища в той же степени формирует речь и разум, что и умение трудиться. В этом смысле был понятен интерес, который проявляли к лльяно хапторы – при всех отличиях между этими расами, та и другая произошла от хищных плотоядных существ. В пищевом рационе лльяно и хапторов мясо
