– Да-а-а? – Она встрепенулась, поняв, что ругать за самоуправство, похоже, не будут.
– Василиса, – глубокий вздох. – Ты совсем ничего не знаешь о магах?
Отрицательное покачивание головой в ответ.
Грехобор снова вздохнул и принялся объяснять:
– Повитуха очень сильная магесса. Ее сила передается через прикосновение – может облегчать боль, лечить, но действует так только на рожающих женщин. Дело в том, что ребенок, он безгрешен, и его светлая душа создает… преграду для всего злого, что может случиться с будущей матерью. Сглаз, порча, болезни, магия – все это беременную женщину обходит стороной. И именно это позволяет Повитухе без последствий прикоснуться к роженице. В противном случае злая сила начинает иссушать женщину, подпитывая Повитуху, делая ее сильнее. Но при этом душа магессы чернеет. А если она почернеет – не будет больше Повитухи.
– А…
– Появится дева Мораки, – Грехобор убрал со лба мокрые волосы. – Это редкие магессы. Их за долгие сотни лет было не больше десятка, и они внушают ужас даже нам. Дева Мораки теряет рассудок. Ее целью становится насыщение – она вновь и вновь иссушает. Людей, магов, кого угодно. Морака – богиня – создала первую деву просто ради шутки.
– Ничего себе шуточки! – тут же возмутилась Василиса. – Да у вас тут все… через… через… задний двор!
– Морака – жестокая богиня. Поэтому Повитухи боятся прикосновений людей, а тут ты… потрясти ее захотела… – мужчина неверяще усмехнулся. – Да она теперь к тебе близко не подойдет. Хорошо еще, дождь шел, а если бы нет? Ты бы погибла, понимаешь?
Он сжал ее лицо в своих изувеченных ладонях, жадно вглядываясь, ища отголоски страха в глубине зрачков. Но там не было страха. Только любопытство.
– Как так?
Вот что за женщина?
– Лишь живая, текущая вода может устранить последствия магии. Река, ручей, дождь. Вода очищает, смывает боль и скверну. Но только если она живая. Вода из колодца, постоявшая в ведре даже полчаса, уже не поможет. Эта вода – мертвая. Не трогай больше магов, Василиса.
Она с готовностью кивнула и тут же задала новый, но очень волнующий ее вопрос:
– А почему… такое не происходит, когда я дотрагиваюсь до тебя? – Девушка провела ладонью по насквозь промокшему плечу мужа. – Ни боли, ни страха…
Грехобор улыбнулся уголками губ и покачал головой:
– На тебе нет смерти. Нет тяжких грехов. Прикосновение к такому магу, как я, заставляет людей воспоминать все свои самые неприглядные поступки, словно заново их проживать, убивая этим душу, но тебе… нечего вспоминать.
– Как? – удивленно спросила Васька. – Однажды я списывала на контрольной в техникуме. Постоянно ездила на автобусе без билета. А уж сколько раз ела после шести вечера…
Муж улыбнулся, склонился к уху жены, ладонью упираясь в стену рядом с левым ее плечом:
– Я никому не расскажу, – шепнул он.
– Обещаешь? – Она подалась вперед.
– Да.
Другая ладонь уперлась в стену справа от Василисы. Кающаяся грешница и сама не заметила, как оказалась в кольце мужских рук.
Маг смотрел на девушку и лишь теперь отмечал, какая она… Он не знал, как объяснить самому себе то, что чувствовал в этот миг. Желанная? Наверное, да. Кудри отяжелели от воды, на ресницах блестели дождевые капли, мокрое платье облепило грудь – высокую, полную, так тяжело вздымающуюся…
Мысли о том, что не надо к ней больше прикасаться, потому что ее жалость не доведет их обоих до добра, вылетели из головы. И вдруг сразу после этого пришло осознание сказанного ею раньше…
Грехобор резко наклонился, ловя теплые мягкие губы. Она отозвалась сразу, подалась к нему, обхватила руками за талию, запрокинула лицо… Оглушительный удар грома заставил их вздрогнуть. Василиса отстранилась на миг, пристально посмотрела мужчине в глаза, нежно, кончиками пальцев провела по безобразному шраму, тянувшемуся от виска, а потом снова потянулась к губам.
Он целовал ее жадно, словно боялся, что его ненаглядная Заренка вырвется и убежит, бросит, больше не подпустит к себе, словно хотел ухватить побольше счастья, которое так скупо уготовила ему судьба.
Молния.
Стон.
Оглушающий раскат грома.
Стена воды, падающая с крыши.
И тепло ласкового податливого тела.
