гвардейцам не видно. И держит Мэгги так, чтобы она к ним этим боком не повернулась, спускаясь по склону.
Гварды вразвалочку движутся к нему. У них «хаммер» с пушкой пятидесятого калибра, у обоих «М-16» через плечо. В полной пуленепробиваемой броне, и видно, что они вспотели, им жарко. Лоло едет медленно.
Гвардейцы не волнуются. У них автоматы все еще на ремне, и они подпускают Лоло ближе. Один широко улыбается. Лет ему примерно сорок, загорелый. Давно, наверное, шатается под открытым небом. Второй поднимает руку:
– Эй, Лоло, привет!
Лоло так удивлен, что отпускает ложе ружья.
– Хейл?
Узнал он этого гвардейца. Росли вместе. Миллион лет назад в футбол играли – когда футбольные поля еще зеленели травой, и разбрызгиватели пускали воду прямо в воздух. Хейл. Хейл Перкинс. Лоло хмурится.
В Хейла он стрелять не может.
– Все тем же занимаешься?
– Какого черта на тебе эта форма? Ты что, у калифошек теперь?
Хейл строит гримасу и показывает на нашивки. Национальная гвардия Юты.
Лоло кривится. Национальная гвардия Юты, национальная гвардия Колорадо, национальная гвардия Аризоны. Все они одинаковы. Вряд ли хоть один найдется в «национальной гвардии» человек, чтобы не был наемником не из штата. Большая часть местных гвардейцев давно дезертировала, потому что им до смерти надоело выгонять родных и друзей с земли, до смерти надоело перестреливаться с теми, кто хотел остаться в своих домах. Так что если и существуют до сих пор национальная гвардия Колорадо или Аризоны или Юты, в этой самой форме, с дорогими приборами ночного видения и новенькими вертушками, летающими над речными изгибами, то это чистейшая Калифорния.
И еще несколько таких, как Хейл.
А Лоло помнит, что Хейл был нормальный мужик. Помнит, как вместе с ним стащили из «Элькс-клуба» бочонок пива. Лоло разглядывает его.
– Как тебе эта Программа Дополнительной Помощи? – Он глядит на второго гвардейца. – Нормально она вам? Калифошки отлично помогают?
Глаза Хейла молят о понимании.
– Брось, Лоло. Я же не ты, мне о семье думать надо. Если еще год послужу, Шеннон и детям позволят осесть в Калифорнии.
– И бассейн на заднем дворе тебе тоже дадут?
– Ты знаешь, что это не так. Там тоже с водой туго.
Лоло хотел бы над ним поиздеваться, но сердце к тому не лежит. И в глубине души есть сомнение: может, Хейл просто не дурак? Сперва, когда Калифорния стала выигрывать водяные суды и отключать города, сорванные с мест люди просто шли за водой – прямо в Калифорнию. Бюрократы не сразу сообразили, что происходит, но в конце концов кто-то с острым карандашом подбил бабки и понял, что вместе с водой принимать людей, ее лишенных, – вопросы дефицита не решает. И воздвиглись иммиграционные барьеры.
Однако люди вроде Хейла еще могут туда проникнуть.
– Так чего вам тут надо?
Про себя Лоло гадал, почему они еще не стащили его с Мэгги и не уволокли, но хотел разыграть все, как оно идет.
Второй гвардеец усмехнулся:
– Да, может, просто так заехали, посмотреть, как водяные клещи живут.
Лоло меряет его глазами и роняет руку на ложе ружья. Этого он мог бы пристрелить.
– Затвор мне регулирует БюРек. Вам тут делать нечего.
– А на нем следы, на затворе, – говорит калик. – И большие.
Лоло заставляет себя улыбнуться – он знает, о каких следах говорит калик. Их он сделал пятью гаечными ключами, когда в припадке одержимости пытался разобрать весь аппарат затвора. К концу он бросил попытки открутить болты и просто колотил по стали, лупил по ней, а по другую сторону увядали его посадки. Потом он плюнул и стал таскать воду ведрами. Но зазубрины и царапины остались, напоминая о приступе безумия.
– Но ведь он работает?
Хейл поднимает руку, успокаивая своего напарника:
– Работает, работает. Мы не по этому делу приехали.
– Так что вам нужно? Вы же не для того проехали всю дорогу на машинке с пулеметом, чтобы поговорить о зазубринах на затворе?
Хейл вздыхает с видом человека, терпящего несправедливость, но взывающего к резону.
– Ты не против слезть со своего дурацкого верблюда, чтобы поговорить по-человечески?
Лоло смотрит на гвардейцев, прикидывая свои шансы на земле.
