судорожно натягивает шорты прямо на мокрые плавки. Ее губы заметно сжались, брови сошлись на переносице хмурым домиком.
– Чего тебе здесь надо?
Джей нацепил футболку и, чтобы чувствовать себя поуверенней, бейсболку тоже.
– Послушай, Эсфирь…
– Откуда ты знаешь, как меня зовут?
Джей пожал плечами.
– Спросил у народа, у соседей твоих. Слушай, я и так чувствую себя полным идиотом, дай договорить.
Эсфирь сложила руки на груди, но больше прерывать не стала.
– Прости меня, пожалуйста, – тихо сказал Джей. – Я не хотел.
– Не хотел сжигать мой корабль?
– Не хотел сжигать твой корабль, – повторил он. – Эй, да постой же, я правда не хотел. По глупости согласился, друг подбил.
– У тебя прекрасные друзья. Всегда и во всем следуй их рекомендациям. Особенно в части уничтожения чужого имущества и причинения боли людям.
– Извини. Но по части боли это еще кто кому фору даст. Ты тоже с ружьем бегаешь, меня ранила, между прочим.
Джей задрал рукав футболки, на плече виднелась длинная глубокая царапина. Эсфирь презрительно фыркнула.
– Сам напросился. Жаль, кое-чего другое тебе не прострелила, голову например. Тогда в ней появилось бы хоть что-то, кроме пустой черепушки.
Она развернулась, собираясь уходить.
– Эсфирь, подожди, – позвал Джей. – Я не только извиниться пришел. Я хочу помочь восстановить шхуну.
Девушка задержала шаг.
– Сейчас каникулы, два месяца до колледжа… Я буду делать все, что скажешь.
Во взгляде Эсфирь, брошенном на Джея, наконец вспыхнули искорки интереса.
– Как тебя зовут-то? – спросила она.
– Джером. Можно просто Джей.
– Джером? – Она хихикнула. – Ну и имечко тебе досталось.
– У тебя будто очень современное, – насупился Джей.
Неожиданно девушка улыбнулась.
– Ладно, скажи мне, Джером, а деньги у тебя есть? На шхуну много понадобится.
Отец вернулся через пять дней. Эсфирь почувствовала приближение его бригантины, когда та еще входила в атмосферу. Хоть она была папиной, девочка принимала участие в постройке, вложив и капельку своей энергии.
Корабль подошел к причалу, Эсфирь кинулась к папе. Высокий, выше недавнего знакомца Джея, и сильный, он подхватил ее и прокружил, пока та пищала от радости. Борода немилосердно кололась, но девушка все равно умудрилась чмокнуть отца в щеку.
После разгрузки бригантины и ужина они засели в большой комнате с вечерним чаем. Девушка отрезала огромный ломоть белого хлеба, намазала малиновым вареньем, протянула папе. Сама забралась с ногами в кресло с чашкой в одной руке и баранкой – в другой.
– Значит, тебя все-таки призовут? – спросила она, откусывая кусок.
Отец кивнул.
– С вероятностью процентов семьдесят.
– И дядю Кемала, и дядю Роквелла тоже?
– Да, всех нас. Более того – со всей Данты.
Эсфирь погрустнела.
– Все так серьезно?
– Похоже, да. Вряд ли Зенор оставит нас в покое.
– Но почему? Зачем обязательно надо воевать? Договорились бы как-нибудь. Мы бы продавали им все нужное подешевле, например.
Отец снисходительно хмыкнул.
– Эсти, тебе скоро шестнадцать, а ты у меня еще такая маленькая. Сама подумай, какой им смысл договариваться с Дантой, если можно взять даром? Доходы от выкачки наших ресурсов во много раз перекроют расходы зенорийцев на вооружение. Они же не станут беречь чужую планету, налетят как саранча. Мы сейчас слабее, а Центру абсолютно все равно, что происходит на окраинах галактики. Наша возможная война для них всего лишь небольшой местечковый конфликт. Центру наплевать, кто будет управлять Дантой, пусть бы и зенорийцы, главное, чтобы налоги платили вовремя.
– Но у Данты есть мы. Даже несмотря на то, как люди к нам относятся… А ты будешь воевать?
– Если скажут.
