разноцветные облегченные летательные аппараты всех известных типов и конструкций.
– Только победа, Вадик, – сказал Митрич, который не смотрел на облака, – иначе сожрут. – Он вздохнул и вдруг улыбнулся, собрав в уголках глаз лучики морщинок. – Порви его, Вадим. Утюги плавать не умеют. Нечего им на море делать! И на пьедестале. Пошли.
Это издалека стадион шумел. Когда Вадим вышел на оцепленную полосу пляжа, где разминались спортсмены, шум превратился в оглушительный рев, перекрывавшийся лишь голосом комментатора.
– На дистанции сто километров свободным стилем в первом силовом коридоре старт принимают: Вадим Танков, Россия, баттерфляй; Джон Айрон Соединенные Штаты Америки, кроль…
Джонни-утюг эпатировал общественность. Вокруг него кружила «белая лебедь» – та же подружка из летунов, что в прошлом году порхала над ним всю дистанцию, держа в руках звездно-полосатый флаг. Крылья, конечно, для понту. Наверняка где-то гравитонный движок припрятан. Сам господин Айрон уже модифицировал верхнюю половину туловища, превратив руки в мощные чешуйчатые конечности с суставчатыми пальцами, между которыми растягивались белесые перепонки. Голова с вытянутыми и сплюснутыми с боков теменными костями на укоротившейся шее действительно напоминала формой утюг и хищно торчала над массивным плечевым поясом. Лопатки встали вертикально, позволяя «рукам» в плечевых суставах совершать круговые движения. Восторгу трибун не было границ.
Вадим оглянулся на Митрича. Тот отрицательно качнул головой, и Вадик облегченно вздохнул. Верхняя половина его туловища при модификации так эффектно не выглядела: сутулой дельфиньей спиной с гребнем-стабилизатором сегодня никого не удивишь. Верхние конечности у него принимают форму плавников только в броске. Демонстрировать их сейчас – зря энергию тратить. Разминка частей тела, предназначенных для воды, которой старательно занимался американец, работая на публику, на суше не имела смысла. Вадим медленно разворачивался перед трибунами. Ничего, широкие плечи и узкие бедра тоже кое-чего стоили. В толпе и на гигантских экранах затрепетали российские триколоры.
Американец, сделав сальто, бултыхнулся в прибой и на гребне волны вылетел обратно на узкую полоску пляжа.
«Пересох на солнцепеке, – злорадно подумал Вадим, – довыделывался! Так и надо». Он поймал взгляд Сергея, разминавшегося у самой кромки воды. Серега тоже заметил, а вот стадион просто застонал от восторга. Что ни говори, есть чему у конкурентов поучиться. Из такой лажи рекламный трюк сделать! Имиджмейкеры российской команды по сравнению с американскими – сущие дети. Однажды во время интервью Вадиму пришлось битый час опровергать расхожий миф о секретных тренировочных базах пловцов на берегу Северного Ледовитого океана, где полярные медведи представляют для бесстрашных русских парней серьезную опасность. Представители зарубежных СМИ все пытались добиться от Танкова точных цифр покусанных…
Санек беззвучно пошевелил губами, подошел и тихонько сказал:
– Дерни его, Вадька. Чтобы чехуя по всей трассе сыпалась!
– На старт приглашаются участники финального заплыва, – провозгласил громоподобный голос.
Стартовые тумбочки, вынесенные в море на расстоянии двадцати метров от берега, как барьер между этим миром ласкового солнца, теплого моря и спортивного праздника и тем, другим. Миром жестокой борьбы и призрачной удачи, отгороженным силовым коридором, непреодолимым для людей. Только волны – неумолимые и вездесущие и истинные обитатели моря – имеют право на встречу с участниками марафона… Согласно социологическим опросам спорткомитета, это добавляет остроту ощущений зрителям, пожирающим глазами гигантские экраны на берегу, и тысячам и тысячам любителей водных видов спорта, удобно расположившимся у своих телеприемников.
Стартовые тумбочки имели индивидуальную форму, изготовлялись по спецзаказам и путешествовали вместе со спортсменами. Международная федерация регламентировала только высоту и материал, из которого они изготавливались. Во всем остальном национальным сборным предоставлялась полная свобода действий.
Анатомический рисунок модифицированного тела неповторим, как отпечатки пальцев, и проигрывать старт, прыгая с неудобной площадки, никто не собирался.
Впрочем, выиграть старт Вадим как раз и не надеялся. Он потоптался на ровной, чуть наклонной поверхности, проверяя устойчивость, улыбнулся в мотавшуюся перед носом видеокамеру. Справа от него американец старательно располагал свои гребные нижние конечности, покрытые люминесцентными татуировками на жутко сложном инженерном сооружении. Слева Серега раскинул руки в стороны и распустил верхние ленты, проверяя натяжение. Их свободно свисавшие концы обвились вокруг лодыжек, отчего спортсмен стал похож на треугольного воздушного змея. Еще чуть-чуть, и взлетит. Видимо, морской ветер и в самом деле мешал, потому что Сергей резко опустил руки вдоль туловища. Прочная мышечно-сухожильная ткань собралась в складки и грубыми воланами повисла вдоль тела. «Человек-скат», как окрестили его журналисты.
Модификация и в самом деле редкая, но на ската он в воде совсем не похож, особенно на финишном рывке, когда растягивает дополнительный позвоночный фрагмент своей уникальной мускулатуры. Санька Вадим не видел. Он стоял где-то между китайцем и французом и наверняка раздувал огромный, хлопающий на ветру мешок, пугая «молодняк». В отношении него журналисты не ошиблись. Кальмар он и есть кальмар. Даже формой похож, только голова спереди торчит. Способ передвижения – реактивная струя. Под водой очень красиво, а на поверхности – больше шума, чем скорости. Почему Санек не ушел в подводное плавание, а третий год болтался в сборной марафонцев, знал только Митрич. Но Митрич много чего знает из того, что другим знать не обязательно.
