ему немного пространства в этой тесноте. Его сердце бешено колотилось.
– Не молчи, – прохрипел он.
– Что?
– Говори что-нибудь.
– Мы проезжаем тюремные ворота. Первые два контрольно-пропускных пункта уже позади.
Это наконец привело его в чувство. Они прошли через два пункта. Значит, их уже посчитали. Кто-то открывал эту дверь, – и не один раз, а два, – может, даже трогал его, но Каз не очнулся. Его могли ограбить или убить. Он тысячу раз представлял себе, как может умереть, но никогда не думал, что проспит собственную смерть.
Бреккер снова заставил себя глубоко вдохнуть, несмотря на вонь, идущую от тел. Перчатки остались на нем, – что легко могли заметить охранники. Уступка его слабости, – но если бы их не было, Каз наверняка сошел бы с ума.
Заключенные вокруг него перешептывались на разных языках. Невзирая на страхи, которые в нем пробудила темнота, Бреккер был ей сейчас рад. Оставалось надеяться, что его команда, с мешками на головах и погруженная в собственные тревоги, не заметила ничего странного в его поведении. Он был вялым и медлительным, когда они напали на фургон, но не более, так что придумать себе оправдание будет несложно.
Каза злило, что Инеж увидела его в таком состоянии, но следом за этой мыслью пришла другая: «
Фургон остановился. Засов отодвинулся, и двери распахнулись.
Он услышал пару фраз на фьерданском, за которыми последовали скрежет и лязг металла. С него сняли ошейник и вывели из фургона вместе с остальными узниками по какому-то трапу. Он услышал звук, похожий на скрип ворот, и затем их погнали дальше. Все неловко шаркали в своих кандалах.
Внезапно с него сняли мешок, и пришлось прищуриться. Они стояли в большом дворе. Огромные ворота кольцевой стены уже опускались и приземлялись на камни со зловещей чередой стонов и клацанья. Когда Каз поднял голову, то увидел на крыше группу охранников, нацеливших ружья на заключенных. Стражники внизу проходили между рядами закованных пленников, пытаясь сличить их с документами возницы по имени или описанию.
Матиас подробно изложил схему Ледового Двора, но почти не упоминал о том, как он выглядит на самом деле. Каз ожидал увидеть старую и сырую крепость из мрачного серого камня, готовую к жестокому бою. Вместо этого его окружал мрамор, да такой белоснежный, что, казалось, он светится голубым. Бреккер чувствовал себя так, словно забрел в какую-то сказочную версию жестоких земель, которые они пересекли, пока двигались по северу. Невозможно было отличить, где стекло, где лед, а где камень.
– Если это не дело рук фабрикатора, то я королева древесных фей, – пробормотала Нина на керчийском.
– Тиг! – скомандовал один из стражников и ткнул ей ружьем под ребра. Девушка согнулась пополам от боли. Матиас и глазом не повел, но Каз заметил, как он напрягся.
Фьерданские охранники размахивали руками над документами, пытаясь сопоставить количество заключенных и их личности с группой, стоявшей перед ними. Это был первый по-настоящему опасный момент, когда их могли рассекретить. У Каза не было возможности взять это под контроль. Понадобилось бы слишком много времени, чтобы выбрать заключенных, которых они заменят. Риск вполне оправданный, но теперь Бреккеру оставалось только ждать и надеяться, что лень и бюрократия завершат работу за него.
Когда стражники двинулись дальше по рядам людей, Инеж помогла Нине подняться на ноги.
– Ты как, цела? – спросила сулийка, и Каз почувствовал, как льнет к звуку ее голоса, льющемуся словно ручей, что бежит вниз по склону.
Нина плавно выпрямилась.
– Цела, – прошептала она. – Но, думаю, нам больше не нужно беспокоиться из-за команды Пекки Роллинса.
Каз проследил за ее взглядом на вершину кольцевой стены. Там, высоко над двором, пятеро мужчин были насажены на пики, как мясо на шампуры. Их спины были скрючены, конечности болтались. Парню пришлось прищуриться, но он узнал Эролла Аэртса, лучшего взломщика и медвежатника Роллинса. Синяки и волдыри от предсмертных побоев в утреннем свете казались лиловыми, но Казу удалось рассмотреть черную отметку на его руке – татуировку Грошовых Львов.
Он бросил взгляд на остальных – их лица были слишком раздутыми и изуродованными до неузнаваемости. Мог ли один из них быть самим Роллинсом? Каз знал, что должен радоваться тому, что команда соперников выбыла из игры, но Пекка не был дураком, и то, что его банда не продвинулась дальше ворот Ледового Двора, здорово трепало нервы. Кроме того, если Роллинс обрел свою смерть на наконечнике фьерданской пики… Нет, Каз отказывался в это верить. Пекка Роллинс принадлежал ему.
Охранники начали спорить с возницей их фургона, и один из них указал на Инеж.
– Что происходит? – прошептал он Нине.
