хитроумного шпиона. Но никогда в своих фантазиях она не сидела напротив него в клетке, умирая от голода, со связанными руками и одетая в лохмотья.
Брум, похоже, знал, какое впечатление произведет его имя. Он выдержал паузу, прежде чем обратиться к ним на идеальном каэльском:
– Перед вами стоит новое поколение дрюскелей – священный орден, которому поручено защищать суверенную нацию Фьерды, искореняя ваш род. Они отвезут вас во Фьерду и передадут в руки правосудия, тем самым заслужив офицерский чин. Они – самые сильные и лучшие из нас.
«
– Когда мы доплывем до Фьерды, вас допросят и будут судить за ваши преступления.
– Пожалуйста, – взмолился один из пленников. – Я ничего не сделал. Я обычный фермер. Я не причинял вам зла.
– Ты оскорбляешь Джеля самим своим существованием, – ответил Брум. – Паразит на этой земле. Ты кажешься миролюбивым, но как насчет твоих детей, которым ты можешь передать свою демоническую силу? Как насчет их детей? Я лучше буду милосердным по отношению к беспомощным мужчинам и женщинам, которые пострадали от мерзких деяний гришей.
Затем он повернулся к дрюскелям:
– Хорошая работа, ребята, – сказал он на фьерданском. – Отплываем в Джерхольм немедленно.
Дрюскели едва не лопались от гордости. Как только Брум вышел из трюма, они начали хлопать друг друга по спине и смеяться от облегчения и радости.
– Действительно хорошая работа, – сказал один из них. – Пятнадцать гришей будет доставлено в Ледовый Двор!
– Надеюсь, мы заслужим повышение…
– Ты же знаешь, что да.
– Хорошо, а то мне надоело бриться каждое утро.
– Отращу бороду аж до пупка!
Затем один из фьерданцев просунул руку в клетку и схватил Нину за волосы.
– Мне нравится эта, все еще симпатичная и кругленькая. Может, откроем дверь и завалим ее?
Парень с золотистыми волосами отдернул руку товарища.
– Да что с тобой не так? – впервые подал он голос с момента ухода Брума. Легкий прилив благодарности тут же испарился, как только он добавил: – Ты бы стал спать с собакой?
– А как эта собака будет выглядеть?
Остальные залились гадким смехом и пошли наверх. Парень, который сравнил ее с животным, уходил последним, и, в тот момент, когда он собирался уже выйти в коридор, Нина обратилась к нему на чистом, идеальном фьерданском:
– За какие преступления?
Он замер и оглянулся, его голубые глаза горели ненавистью. Нина даже не вздрогнула.
– Откуда ты знаешь мой язык? Ты служила на северной границе Равки?
– Я каэлка, – соврала она, – и говорю на всех языках.
– Очередное колдовство.
– Если под колдовством ты подразумеваешь сокровенную практику чтения. Твой командир сказал, что нас будут судить за наши преступления. Я хочу, чтобы ты объяснил, в каких преступлениях меня обвиняют.
– Вас всех будут судить за шпионаж и преступления против народа.
– Мы не преступники, – отозвался сидящий на полу фабрикатор на ломаном фьерданском. Он находился здесь дольше всех и был настолько слаб, что не мог встать. – Мы – обычные люди. Фермеры, учителя…
«
– Будет судебное разбирательство, – ответил дрюскель. – К вам отнесутся справедливее, чем вы того заслуживаете.
– И сколько гришей за все это время признали невиновными? – спросила Нина.
Фабрикатор застонал.
– Не провоцируй его. Тебе не изменить его убеждений.
Но она вцепилась в прутья связанными руками и повторила:
– Сколько? Скольких вы отправили на костер?
Он повернулся к ней спиной.
– Стой!
Но парень не обернулся.
– Стой! Пожалуйста! Просто… принеси хоть немного свежей воды. Ты бы не стал так мучить даже своих псов.
