прелюдия к хоровым песнопениям и погребальному плачу. Катиетт ощутила, как задрожали в такт балки перекрытия, и мысленно перенеслась во времена, предшествовавшие гармонии и принятию закона Такаара.
— Слово предоставляется… — начал Хелиас.
Голоса присутствующих слились в громоподобный воинственный рев.
— Ло-ри-ус, Ло-ри-ус, ЛО-РИ-УС!
Рев безостановочно катился по залу собраний. Хелиас вновь поднял руки, но это ни к чему не привело. И все-таки сквозь шум толпы Катиетт расслышала его голос, взлетевший к самому потолку.
— Слово предоставляется Лориусу, Верховному жрецу Туала, хранителю храма Тул-Кастарина и порицателю Такаара!
Ритмичный речитатив и топанье ногами сменились откровенным подхалимажем. Некоторые из присутствующих верноподданнически бросились к краю возвышения. Но путь им преградили гвардейцы Аль-Аринаар. В воздух взлетели гневно воздетые кулаки, духота и напряжение нарастали. Графирр шумно выдохнул. Катиетт отчетливо представляла себе, какие чувства он сейчас испытывает.
Лориус поднялся или, точнее говоря, воздел себя на ноги. Он был уже стар, стар даже для представителя клана Туала. Верховный жрец родился еще до того, как был принят новый календарь, провозгласивший гармонию. Годы мира. О боги! Если он еще что-то и помнил, то его воспоминания о временах, предшествовавших эпохе гармонии, были смутными и расплывчатыми.
Лориус с раздражающей неспешностью прошествовал к кафедре. Разложив на ней бумаги, он некоторое время изучал их, прежде чем поднять голову и долгим взглядом окинуть собравшихся в зале. Лицо его было изрезано глубокими морщинами, но в карих глазах по-прежнему полыхало пламя, а на слегка подрагивавшем подбородке еще сохранились редкие клочья некогда роскошной бороды.
Лориус откинул капюшон, обнажая лысый череп, обтянутый сморщенной кожей в старческих пятнах, и обвислые уши, острые кончики которых загибались наружу. Стоило ему поднять руки, как шум и гвалт в зале стихли, словно по мановению волшебной палочки. Он величественно кивнул в знак признательности.
— Наступают черные дни, — хриплым и задыхающимся голосом провозгласил он. — Ожили и зашевелились темные силы, скрывающиеся под маской доброжелательности и милосердия.
— Напыщенный глупец, — пробормотала Катиетт.
— Эта ползучая и заразная болезнь угрожает всем нам и тому, чего мы достигли. Но большинство из нас пока еще даже не подозревает об этом, хотя свидетельства этого видны повсюду. Они вполне очевидны для тех, кто умеет смотреть и видеть. И нас постигнет незавидная участь, если только мы не начнем действовать немедленно.
Ответом ему послужили театральные стоны, раздавшиеся во всех углах зрительного зала. Лориус вновь поднял руки, призывая к тишине. Джаринн лишь покачал головой.
— Да, это будет настоящая трагедия. Такаар и все его грандиозные идеи, его гармония, его поступки. Притворство и профанация. Все это — сплошное надувательство!
— Как могут тысячи лет мира быть притворством и надувательством? — выкрикнул Джаринн перед тем, как негодующие вопли толпы заглушили все остальное.
По Гардарину прокатился удар гонга. Спикер призвал собравшихся к порядку. Гонги в рамах висели справа и слева от возвышения, а рядом стояли
— Я требую соблюдать правила поведения в этом зале. Зрителям запрещается громкими криками мешать дебатам, — заявил Хелиас перед тем, как вперить суровый взгляд в Джаринна. — А Верховный жрец Джаринн обязан дождаться своей очереди, чтобы высказаться.
Толпа взорвалась улюлюканьем, свистом и оскорбительными выкриками. Многие из собравшихся издевательски грозили Джаринну пальцами. Верховный жрец лишь развел руки в стороны и пожал плечами, изображая неотесанного деревенщину, но заслужил лишь новые насмешки и оскорбления. А Лориус вновь успокоил слушателей.
— Благодарю тебя, Хелиас. Я не сказал вам ничего, чего вы уже не знали бы сами. Мы все поверили словам Такаара. Мы все поверили в миф о гармонии эльфов. Почему я называю ее мифом? Сейчас я поясню вам почему. Причин тут две.
И жест, которым он выставил палец, тут же повторили тысячи слушателей.
— Такаар поначалу и впрямь мог руководствоваться чистыми идеалами, но что случилось, когда возникла угроза его собственной жизни и жизни его братьев по клану Инисса? Он сбежал, как трусливый пес, коим и является на самом деле. Он побежал к вратам, и его приспешники повалили за ним. И он прошел через врата, обрекая тем самым сотни тысяч эльфов на смерть. Вот такая «гармония» получилась в тот день. Хорошенькое дело, нечего сказать!
Следовало отдать должное Лориусу: он не боялся манипулировать переменчивым настроением огромной толпы. Катиетт вгляделась в лица, которые могла видеть со своего места. На них были написаны праведный гнев и негодование. Они искали выхода душившей их ярости и сконцентрировали ее на
