в кармане! А уж в чужом времени – так и тем более…
Ваня не ответил – он уже сладко спал. Олег Иванович усмехнулся. Интересно, сын осознал, что сегодня их жизнь стала другой? И больше никогда уже не будет прежней – потому что оба они, и отец и сын, конечно, не смогут сделать вид, что ничего не случилось, и вернуться к привычным заботам. Как не смогут и ограничиться познавательными экскурсиями в прошлое, изображая любопытных туристов. Не получится! Разве что портал сам собой закроется, отрезав путь в девятнадцатый век. А как иначе – корить себя всю жизнь за бездарно упущенную возможность? Олег Иванович остро почувствовал, что судьба подкинула им с сыном невиданный шанс – и теперь только от них самих зависит, как этим шансом распорядиться.
Когда Олег Иванович закрыл за собой дверь квартиры, на часах было уже восемь вечера. Ваня тихо сопел в своей комнате – он повалился на кровать, как только перешагнул порог, отказавшись даже от ужина. А вот отец его с удивлением обнаружил, что по дороге домой сон куда-то пропал; он, наоборот, чувствовал прилив сил и жаждал деятельности. Больше всего, конечно, хотелось обсудить невероятные события этого дня с кем-то понимающим. Олег Иванович даже потянулся к записной книжке, но отложил, даже не раскрыв первой страницы. Да и книжка была ни к чему – он и так знал, что на свете есть лишь два человека, с которыми он решился бы поделиться ТАКОЙ новостью. Точнее – было два. Один умер год назад – глупо, нелепо, обидно. Хотя какой, если вдуматься, еще может быть смерть в сорок девять лет – если, конечно, пришла она не на поле боя или не от какого-то несчастного случая вроде авиакатастрофы. Впрочем, Петр не летал самолетами – он их боялся; страх этот носил экзистенциальный, хотя и вполне осознанный характер. «Не могу чувствовать себя спокойно, когда думаю о том, что моя жизнь зависит от чего-то, над чем я не имею власти».
Вот и не летал – и даже в Венецию, давным-давно, еще в самом начале девяностых, добирался поездом. А смерть подстерегла его на платформе московского метро в виде банального сердечного приступа в последний день свинцово-серого, безрадостного ноября…
Второй же – то есть теперь единственный, – которому можно было бы доверить тайну, был далеко. В Америке, в городке под названием Чикаго. Игорь Солунский уехал из России еще в девяносто четвертом и, помотавшись по Великим Равнинам, осел на берегах озера Мичиган – в качестве сотрудника университетской телестудии и тренера по историческому фехтованию. Поначалу они перезванивались, ведя долгие ироничные разговоры о новых книгах и фильмах, о политике, а то и вовсе ни о чем. Еще лет десять назад Олег Иванович не раздумывая позвонил бы Солунскому, не сомневаясь, что тот поверит и приедет в Россию, бросив все. Но… с тех пор прошло десять лет. Звонки стали реже, а уютные ночные разговоры заменила переписка в ЖЖ – по-своему очень важная для них обоих, но не затрагивающая каких-то тонких струн души. Тех самых, не прислушавшись к которым, нельзя сказать – а стоит ли срывать с места немолодого, устроенного в жизни человека, предлагая ему, как когда-то в молодости, поставить последний рубль ребром?
Впрочем, Олег Иванович сильно подозревал, что, узнав о таких сомнениях, Солунский попросту захочет начистить ему физиономию – и уж, во всяком случае, смертельно обидится. Так что совсем отметать этот вариант не стоило, но вот отложить, так сказать, до прояснения обстоятельств – имело смысл.
Что ж, значит, пока придется одному. То есть вдвоем, поправил себя Олег Иванович. В конце концов, сыну уже пятнадцать лет, а ростом он повыше иных взрослых в ТОЙ Москве – в этом они сами имели возможность убедиться всего два с половиной часа назад. Да и при чем тут рост – в конце концов, лучшего шанса повзрослеть и поверить в себя у мальчишки, наверное, не будет. Разумеется, он скоро проснется и станет рыть копытом землю, фонтанируя идеями, предлагая один за другим способы перевернуть мир…
Оставалось надеяться, что доверия сына к отцу хватит на то, чтобы удержать Ивана хотя бы от немедленных глупостей. Олег Иванович не испытывал иллюзий – попав в ТАКУЮ ситуацию, нормальный пятнадцатилетний парень меньше всего будет думать о сдержанности и хладнокровии. Да он и сам бы в его годы…
Да и сейчас, если честно признать, мужчина не был до конца уверен в своем здравомыслии. Уж очень фантастической была ситуация, и слишком грандиозные – и неясные – перспективы маячили впереди.
– Пап, вот флешка с картинками, ты просил…
Олег Иванович обернулся. На пороге комнаты стоял Иван. Мальчик отчаянно зевал, но, похоже, спать не собирался. Видимо, любопытство и юный организм оказались сильнее усталости.
– Ну вот, – недовольно буркнул Олег Иванович, – а я-то рассчитывал посидеть в тишине, отдохнуть, обдумать все хорошенько. Шел бы ты спать, а? А завтра, на свежую голову…
– Да ладно тебе! Все равно ведь не засну: какой теперь сон? – И мальчик заглянул в экран отцовского ноутбука. – Можно подумать, ты спать будешь!
Спать Олег Иванович и правда не собирался – слишком много было дел. И первое из них…
– Ух ты! Так они любые документы могут сделать? Все-все, какие только были хоть когда-то?
Сайт, на который Олег Иванович набрел после недолгих поисков, был крайне любопытен. Некая фирма в Вашингтоне, округ Колумбия, обещала за разумную плату снабдить любого желающего точнейшими копиями американских документов недействующих ныне образцов – с момента провозглашения Декларации независимости[38] и до одна тысяча девятисотого года включительно. Почему именно тысяча девятисотого – Олег Иванович еще не разобрался, это было связано с какими-то особенностями американского законодательства. Но если документ имел хождение до означенной даты – фирма бралась изготовить и выслать заказчику точную копию аусвайса, причем на аутентичной бумаге, при
