Когда на Лисену легли руки Темных Звёзд, былая компания вдруг ощутила прежнее единство. Девчонки болтали, их глаза сияли задорными огоньками.
— Читала я статьи Карамо, — с небрежной гордостью говорила Эрита. — Он с первой войны изучает пришельцев — их язык, обычаи, культуру… Ещё ведёт раскопки древних храмов — тех времён, когда Гром только воцарялся.
— Хорошо бы он отвёз нас к гробу Девы-Радуги! — вслух пожелала Лисси, молитвенно сложив ладони. — Сейчас паломников меньше, можно даже прикоснуться. Гроб — он живоносный. Говорят, на нём мёртвые цветы вновь оживают, а у паралитиков руки и ноги начинают двигаться…
— …заложил в банк своё поместье — очень маленькое, — и семейное золото, чтобы снарядить поисковую команду. Вскопал пять квадратных миль, нашёл Святое Писание — свинцовый свиток, который читали первые громовники и мученики. Подарил в кафедральный собор… Красная корона выкупила его вексель и простила долг, — не забыла подчеркнуть Эрита.
— Рисковый человек, — заметила Лара, косясь на кавалера.
«С чего он так на меня смотрел?.. Хотя он красивый… по-своему. Только волосы длинные, будто поповские. Платье чудное. Словно из прошлого… Странные они там, в Красном царстве. Кавалер-бедняк всё имение на землекопов отдаёт, а царь возвращает!»
— Много рисковал, — согласилась Бези, — и много потерял.
— Ноги — это ревматизм, от простуды. — Лис решила защитить Карамо. — Он в пещерах работал безвылазно…
— Я не про ноги, Лисси. Я про руки.
— А что такое?
— Приглядись.
Первой поняла намёк Ларита и, ахнув, прижала пальцы ко рту. Но тут кавалер — на них с графом наседал сердитый Картерет — повернулся к ним спиной.
На левой руке — Лара успела увидеть, — кольцо развода!
Значит, в святой трибунал обращался. И в «Пастырской речи» писали:
Это — стыд на всю империю, не говоря про знакомых и родных. Епитимья, денежное взыскание… Иную дамочку за грех в покаянный дом засадят, да и дворянина не помилуют.
«Ну и дела!.. Значит, что-то ужасное стряслось, раз до церковного суда дошло».
Между тем Картерет, в одночасье лишившийся двух левитесс и вещуньи, атаковал своих учеников:
— Граф, моя работа прервалась — вы здесь так пылко говорили о науке! — а кто мне заменит подопытных?
— Есть Верба и Хлыст. Можете посвятить всё время тому, чтобы их разбудить.
Памятуя о славе, которой пользовался профессор в академических кругах, Карамо неосторожно спросил:
— Эти несчастные — ваши жертвы, учитель?
— Жертвы науки! — Перст седовласого старца чуть не ткнул кавалера в лицо. — Они добровольцы. Рискнули заглянуть в ту область эфира, куда никто не осмелился проникнуть. Добыли бесценные сведения… но их сил не хватило, чтобы вернуться.
— Чёрный эфир, — пояснил граф. — Вещание на миллионы миль.
— И… были результаты? — Карамо смотрел с недоверием.
— Да. Они говорили — и им отвечали.
— Кто?
— Предоставляю вам найти ответ. — Профессор отвесил ему поклон с издёвкой. — Это вы у нас занимаетесь жизнью на иных планетах.
— Верба… это девица?
— Спящая красавица. Тогда ей было семнадцать. С тех пор она сильно изменилась.
— Она здесь?
— В подземном этаже.
— Вы проводите меня?
Граф велел Безуминке с компанией заняться сборами в дорогу — опыты окончены! Девчонки шумно удалились. Пата путалась под ногами и била хвостом.
Враждебно скрипя, профессор таки согласился отвести Карамо в склеп.
— Видите, некоторых успехов я добился, — похмыкивал он, обходя стеклянные саркофаги. — Годами сохраняю их живыми. Если, проснувшись, они останутся в своём уме…
— Сон в чёрном эфире, — шептал Карамо, озирая истощённые тела, застывшие в мертвенном свете. — Хотел бы я знать, что им снится…
