Ключ власти

Штабс-капитан успел вспомнить нянюшкину сказку: «И навёл колдун волшебный шип…» Потом его сознание помрачилось, словно в подземном зале угасли лампы. Остались лишь контуры мужских фигур и монотонный голос узколицего, говорящий длинную череду слов, как молитву. Рот Вельтера сам собой повторял речь крота-колдуна.

Через какое-то время серый туман стал рассеиваться, сквозь гул в ушах начали пробиваться голоса:

— Он слышал, но не принял… Он враждебен… Даже если он увидит…

— Хорошо, пусть увидит. Верните ему головной убор — это знак отличия. Торопитесь, время уходит.

Воля вернулась к нему, когда лицо овеял сырой ветер ночи. Оглянувшись, штабс-капитан узнал место — холмы, сгоревшие деревья, у горизонта мигающие огни телеграфа. Ни следа той ямы, в которую он провалился. О ноги тёрлась взъерошенная, боязливая Миса. Револьвер в кобуре, даже хлястик кобуры застёгнут.

«Что это было?.. Сон наяву?»

Машинально поправив кепи на голове, он вдруг понял — не сон.

Кепи было надето не по уставу — козырьком назад.

E. Старые тайны оживают

Этот дом в квартале плотной застройки на западе столичного Руэна не имел таблички при входе. С виду он походил на полицейское управление — пасмурно-серый, каменный, с зашторенными окнами. У ворот всегда дежурил нижний чин полиции.

Служившие здесь клерки носили одинаковые аспидные сюртуки, цилиндры со щегольски подвёрнутыми полями, а также чёрные штиблеты с пуговками, изящно завязанные галстуки и тонкие трости.

Выбравшись из пролётки и войдя в ворота, восточный дворянин в распашном тёмно-вишнёвом кафтане подал привратнику визитку:

— Доложите второму статс-секретарю о моём приходе.

— Сию минуту, гере кавалер, — козырнул нижний чин и дал короткий свисток. Из дверей дома показался «аспидный сюртук», мгновенно вник в ситуацию и почтительно пригласил гостя:

— Извольте отдохнуть с дороги, господин Карамо. Гере Галарди сейчас занят. Он примет вас, как только освободится.

— Не сомневаюсь.

В приёмной кавалеру предложили мягкий стул и большой серебряный стакан молодого вина. Едва успел Карамо освежиться напитком, как ему передали:

— Ждут-с.

Оказавшись в кабинете наедине со статс-секретарём, кавалер вскинул руку в орденском приветствии:

— Освобождать и защищать!

— Идти и побеждать, — по братскому обычаю ответил Галарди. — Счастлив видеть вас в добром здравии. Поход был удачным?

Достав из-под кафтана искусно скрытую там плоскую сумку, Карамо подал второму потёртую тетрадь, а следом — кожаный футляр.

В футляре лежал клинок без эфеса и гарды, длиной в пять вершков. Он походил на заготовку оружейника. Ромбовидной формы, с одного конца остро вытянутый, с другого клиновидный. Металл на лезвиях отливал необычным пепельно-золотистым светом. На клинке был искусно выгравирован молот, отдалённо похожий на церковный Молот Гнева.

— Здесь подробный отчёт. Зарисовки и фотографии получите позже. Осторожно! — Кавалер заметил, как Галарди подносит остриё к ладони. — Порежетесь до кости… При хорошем нажиме он рассекает гвозди.

— В дни нашей славы он покоился бы на алтаре — как святыня. Посмел бы я тогда взять его в руки, иначе как с молитвой?.. — В полированной глади клинка отразились круглые очки Галарди. — А сейчас мы носим его под полой. Не далее как завтра я отправлю святыню в лабораторию, дабы измерить её удельный вес и определить состав. Знание изменило нас…

— Но осталось неизменным главное, — твёрдо ответил Карамо. — Есть Бог, есть громовое небо и ангелы в нём. И что перед вами, если не доказательство?

Галарди поднял лицо:

— Орден высоко ценит ваши усилия, брат Турман.

— Для дальнейших усилий мне нужны сорок тысяч унций.

Отпирая сейф, статс-секретарь ломал голову над тем, как покрыть эту сумму. Когда она перекочует из казны в карман Турмана — пропадёт. Там всё пропадает, как души в тёмном царстве. Но… Карамо всегда находит то, что ищет.