— Брось на пол.
Вялый, растрёпанный после сна Церес указал денщику на ковёр у кровати.
Просторный покой, выходивший узкими окнами-бойницами на море, сплошь задрапирован по мрачным каменным стенам. На гобеленах были вытканы символы морской славы империи — бурные волны, корабли с надутыми белыми парусами, дымные султаны пушечных залпов, мореходы в кирасах, развевающиеся знамёна… Газовые светильные рожки притворялись канделябрами в потёках патины. Электричество добралось сюда лишь в виде кнопки звонка, установленного после приезда принца. Под потолочным сводом — люстра в виде судового штурвала, с толстыми оплывшими свечами.
Тот кавардак, что царил в комнате, делал её похожей на опочивальню пиратского гуляки-вожака.
Возле ложа стоял эмалевый поднос с бутылками и бокалами, валялись туфельки, шёлковые дамские чулки. На стульях в беспорядке — мужская и женская сорочки, китель, пояс с кортиком; на столике — штабные карты, раскрытые книги, бронзовая чаша с пеплом и окурками сигар.
В пышных подушках, разметав тёмные густые волосы, нежно посапывало какое-то утомлённое слабое существо.
— Прикажете умываться, эрцгере? — Денщик неслышно прибирал в спальне.
— Позже.
— Подавать завтрак?
— Это будет обед.
— Так точно, эрцгере. Полуденная пушка уже выпалила.
— Пора сменить её на пневматику, — зевнул Церес. — Грохочет — стёкла дрожат… Что за музейное орудие тут держит Барсет?
— Бомбическое, калибра семь вершков.
— Ступай.
Шестьдесят четвёртый день ссылки. Церес ощущал себя зверем-вожаком без стаи, запертым в роскошной клетке. Вокруг — чужие. Государь-отец знал, куда сослать — в морскую крепость, где одни флотские. Всем известно: Церес покровительствует кавалеристам и лётчикам, а моряками пренебрегает. Здесь он ни сочувствия, ни понимания не встретит, а значит — не найдёт новых сообщников.
— Подай газеты, — потрепал Церес по одеялу. Гибкое существо плавно пробралось через принца, задержалось ради поцелуя, подобрало пачку прессы, сорвало бандероль с драконами и надписью: «СКОРАЯ ПОЧТА ДВОРА».
— Вина. Сигару.
От девушки в постели осталось тёплое гнездо, хранившее форму тела. Накинув сорочку, чаровница босиком скользила по ковру. Чмок — пробку долой, гуль-гуль-гуль — льётся в хрусталь золотистый напиток.
— Свободна, иди, — отмахнулся принц обнажённой рукой, державшей сигару. Два дракона под сенью единой имперской короны, вытатуированные ниже правого плеча, шевельнулись как живые.
Новости царапали, словно камешек в туфле. Лысый генерал Купол добивает кратер на Красной половине, в Эстее. Он завалил траншеи и подземные ходы трупами царских солдат, теперь его ждал орден и как бы не звание генерал-майора.
«К дьяволам! Разве это победа?.. за одного бойца-крота — пять красноармейцев! А с отравленными, ранеными — три отборных полка выкошено подчистую… Теперь срочно ищут пополнение — а где взять время, чтобы обучить? Скоро будут затыкать кратеры белой гвардией, легионерами царя Яннара… Видимо, стоило подать отцу меморандум о новой стратегии. Кроты против кротов. И отдельный истребительный аэрофлот… Нет, поздно. Теперь меня слушать не станут. Ныне торжествует Купол…»
Из Кивиты патриарх грозил астральному проекту проклятием Грома и сулил скорое возмездие небес. Ха! что он может? взвинтить цену на каучук. Меж тем в Эрендине бодро готовили к старту астраль «Авангард-4». А государь-отец с Яннаром, дружно решив ввергнуть империю в долговую яму, запросили у банкиров Золотой Лозы кредит на продолжение войны — сто миллионов унций!
«Два безумца — один другого стоит. Сначала война, потом людоедские проценты. До конца века из долгов не выберемся!..»
Он готов был давать полезные советы соправителям, имперской канцелярии, генштабу. Но — даже капитан-командор Барсет, по ранжиру его заместитель, вежливо пропускал советы Цереса мимо ушей.
«Этого следовало ожидать. Незачем было изображать главного на совете округа. Поклоны, щёлканье каблуками, доклады — всё фикция, театр». А за кулисами смешки:
Как невидимая пощёчина — твои приказы не звучат, твои распоряжения не исполняются. При этом все почтительны, предупредительны — и глухи.
Ритуальное командование, вроде проклятий Отца Веры. Якобы патриарх может ударить громом по космодрому. Гремят анафемы, свершаются поклоны перед алтарём, ставится печать красного воска — сделано! Обряд состоялся; осталось снять митру, свернуть епитрахиль и идти в трапезную к накрытому столу.
«Письмо отцу, — явилась мысль. — Или шифрограмма. Высказать — недостойно принца быть
