— Наука, любезный! Профессор вычисляет среднюю длину кошачьего хвоста…
— Во-на как!.. Правду люди молвят — учёная братия-то не от мира сего, тёмному царю родня. Каких только бредней не выдумают!
K. Зов подземелья
С утра денщик начищал для принца парадный мундир капитана 1-го ранга — соответственно полковничьему званию и ради дружбы с флотскими. Хотя Цересу казалось, что он смело может выйти на парад ряженым — горбуном с пеньковой бородой, усатым купцом с безменом, волком в шкуре, — как принято дурачиться на Зимнюю Радугу, в солнцеворот. Во что ни нарядись, останешься узником Курмы.
Капитан-командор Барсет почтительно советовал ему воздержаться от поездки в Эренду — то есть озвучил запрет государя-отца на участие сына в параде на материке. Явно из опаски — там армейские командиры будут в сборе, лучшие части под ружьём; вдруг принц воззовёт к войскам, поднимет мятеж…
«Должен ли я считать это признанием моих талантов как вождя, отец? Бездарного рохлю вы бы не боялись… Вы рассудили верно — далеко не все мои сподвижники отстранены и уволены; мне есть, на кого опереться. Только не здесь».
В просторном кабинете, этажом ниже опочивальни, свежевыбритый Церес — в бархатном тёмно-фисташковом шлафроке с шёлковыми отворотами, подпоясанный шнуром с кистями, — занимался прожектами. Даже если бы люди Барсета заглянули в его бювар, ничего крамольного они там не нашли бы — ни набросков бунтовских прокламаций, ни планов цареубийства, ни писем к сообщникам. Странные спаренные дирижабли с какими-то платформами наверху, ракетопланы — один под брюхом у другого… воображаемые корабли с пометками «Ракетоносный рейдер». Пылкие, но неосуществимые фантазии полководца без армии.
До приезда Цереса «высочайшие» покои в крепости долго пустовали — царственные гости предпочитали адмиральский особняк. Здесь же царили нежилой холодок и гулкое безлюдье, словно в вымершем доме. Мебель, люстры, зеркала — в кисейных чехлах, похожих на мертвенно-серые паутинные коконы; постельное белье было волглым от всепроникающей морской сырости. С появлением принца прислуга забегала, сметая пыль, выбивая ковры, начищая бронзу — и покои приобрели обитаемый вид. Однако гостей тут не бывало — лишь молчаливая челядь и стайка девиц, утешавших наследника в его одиночестве.
Потягивая сигарный дымок, Церес медленно провёл глазами по сторонам. Шпалеры, потемневшие от времени, с фигурами рыцарей и тусклыми гербами… В левом углу, у высоких резных дверей красного дерева — напольный глобус Мира в половину человеческого роста… увы, даже на лучшем глобусе, сделанном по заказу государя, видны мутные пятна неизученных земель — при всех успехах путешественников и географов нет подробных карт Тахоны, не говоря уж о двух северных материках. По правую руку — застеклённые шкафы с томами мореходных справочников, между шкафами широкое зеркало в узорной раме. Оглянуться — за спиной чуть не во всю стену простирается карта Западного берегового округа…
«Музей! А я — экспонат, — подавленно подумалось Цересу. — Причём музей, закрытый на замок, куда никто не ходит… Вот-вот придёт служитель стереть с меня пыль…»
Он заставил себя сосредоточиться на набросках чертежей. Как воплотить эти эскизы в жизнь?.. только заняв своё подлинное место в империи. Подать проект на утверждение отцу, тогда колёса закрутятся, сбегутся инженеры, канцлер подпишет смету, и с воздухоплавательных верфей Эренды один за другим начнут взлетать невиданные военные корабли…
Увы. Грифель сломался. Не судьба?..
Обед, парад — предстоит насыщенный денёк! Стоять на трибуне, под оркестр приветствуя марширующие флотские экипажи, роты морской пехоты… Торжество в честь штабс-генерала Купола. Потом ужин с вином. С большим количеством вина. Газовый свет в спальне. Девушка, тихо смеясь, расстёгивает крючки платья, подходит танцующим босым шагом, едва скрытая тончайшей тканью рубашки.
«Не та, не та… из этих любая — бездушна, пуста. Где настоящая, верная, с большой душой?»
Чтобы не пуститься мыслями по замкнутому кругу, Церес взялся очинивать новый карандаш. Прожект должен быть завершён и до мелочей обдуман.
«Он будет исполнен в железе и ткани, в стекле и газе. Всё, что я замышляю, станет явью. Даже Единая империя. Рано или поздно, но я увижу это. Только так, никак иначе».
Звякнул колокольчик у дверей.
