боярскому соглядатаю. – От ить можно подумать, что нам тот шпиён с царским приказом так уж нужен? Да ежели мы его где ни попадя потеряем, так нешто кто заплачет?
– Отставить! – громко приказал я. – Если наше начальство решило, что дьяк обязан, как блогер али скандальный журналист, докладывать буквально всё о наших делах и перемещениях, то так тому и быть. Надеюсь, я выражаюсь в правильном стиле?
– В целом, спаси тя господи, да! – шёпотом подтвердил мятежный дьяк.
Митяй под моим укоризненным взглядом тут же отошёл в сторону. По лицу его было видно, что он лично дьяку Фильке не верит ни на грош.
– А можно я его спрошу, когда на маменьке моей энта морда хитрая жениться намерен? Ежели нет, дак я его сей же час своею рукой выкину и на Северном полюсе закопаю!
Гражданин Груздев скроил самое великомученическое выражение лица, на которое только был способен, и спросил:
– Нешто в вас, аспиды милицейские, ни единой капельки сострадания нет? Я ж вас от лихих людей грудью закрыл, на нож пошёл, живота не жалел, а вы меня… эдак-то… при всех насилком жениться заставляете… Перебор-с!
Даже мне пришлось мысленно согласиться, что это чрезмерно суровое наказание. Вслух я, конечно, этого не сказал, но подмигнул Мите, приказывая отпустить задержанного.
С бабкой всё было сложнее. Мы пустили избушку вперёд ровным шагом и вдвоём присели на крылечке. Тот же Митя вынес нам по кружке горячего чаю с малиной. Разговорились не сразу.
– Стало быть, раз уж так карта легла и выкинуть соглядатая боярского мы не можем, так и ты имей в виду, участковый, ответственность за энтого прощелыгу бородатого я брать не стану. Коли сгинет где, не моя беда!
Пожав плечами, я кивнул. В конце концов, любой поход – дело опасное и непредсказуемое. На Руси быстро проникаешься понятием некоего легкомысленного фатализма, так что, как говорится, уж будь что будет, и ладно.
– Лучше расскажите, куда мы конкретно направляемся и какие лично у вас планы по ведению расследования? Мы ищем могилу?
– Не спеши, Никитушка. – Маленькими глотками прихлёбывая чай, Баба-яга задумчиво глядела вдаль на расстилающиеся до горизонта крестьянские поля, перелески, одинокие деревеньки и проплывающие над ними кучерявые облака. Я поддержал вопросительную паузу. – Тут ведь какое дело. Когда мы при Кнуте Плётковиче…
– Гамсуновиче.
– Да мне без разницы, – привычно отмахнулась моя домохозяйка. – Когда мы при нём то колдовство экспертизное творили, вода в миске помутнела, но не покраснела.
– И что?
– А то! Кабы не мёртв он, но и не жив. Тока деталей с меня не спрашивай, сама знать не знаю, как оно такое быть может.
– В смысле этот красавчик уже лет двести спит себе в хрустальном гробу и ждёт, когда его разбудит поцелуй прекрасной принцессы?
– Да тьфу на тебя, Никитка! Вот уж выдумываешь сказки. На деле-то боюсь, кабы всё энто расследование нам не так сахарно обернулось…
Мне бы стоило запомнить её слова ещё тогда, чтобы потом ничему не удивляться и хоть в какой-то мере быть готовым ко всему и всякому. Но, сами понимаете, в школе милиции с первого дня вас учат опираться исключительно на факты, а никак не на мифические гипотезы. Особенно те, которые выдвигает легендарный персонаж древнерусского фольклора, успешно доживший в народной памяти до наших дней.
И нет, не то чтоб я не доверял Бабе-яге, хотя на моей памяти не раз были моменты, когда она прекраснейшим образом ошибалась, попадала впросак или вообще лепила полную ерунду, пытаясь подогнать весь ход следствия под свою «экспертизу».
Всякое, всякое у нас бывало, но в целом бабка действительно была бесценной сотрудницей нашей опергруппы и прислушиваться к её мнению стоило.
– Хорошо, будь по-вашему. Исходим из того предположения, что принц Йохан по-прежнему жив. Тогда с какого места мы должны начать его поиски?
– С Белой Руси, там, где граница польская да немецкая. В тех болотах белорусских, в далёкой Беловежской Пуще, где зубры о сосны вековые могучие спины чешут, в те годы далёкие и моя избушка стояла.
– Почему именно там?
– Ну а где б я ещё столько царевичей-королевичей милолицых поимела? Надо же места особые знать, – хмыкнула моя отчаянная домохозяйка, и в глазах её на миг вспыхнули оранжевым отсветы старой печки, куда, возможно, и отправлялись невежливые гости.
Даже задумываться об этом не хочу. Не верю сказкам. Не первый день знаю бабку, поэтому и не верю. И Олёна не верит. Как она там сейчас одна в суровом милицейском коллективе?
Ну, само собой разумеется, что законную жену сыскного воеводы, да при этом ещё и личную подругу матушки царицы, никто не обидит. Это понятно, но ведь могут же просто не слушаться. Тот же Еремеев при всём уважении ко мне лично не потерпит, чтобы его стрельцами руководила «молодая баба». Да, признаться по совести, и старая, и любая баба вообще!
