Гвардейские бунты, возносившие штыками на русский трон очередную матушку императрицу в это время ещё даже на уровне гипотез не сформировались. Ох, не сглупил ли я, оставив её одну в отделении. Ведь она же бывшая бесовка, а Кощей не дремлет…
– И сколько нам ехать до белорусско-польской границы? – вдруг услышал я собственный голос.
– Ежели на курином ходу, так будем с месяц добираться, – что-то посчитав на пальцах, решила Баба-яга. – Да тока мы по-другому поступим. Помнишь ли того охальника, который ко мне клинья подбивал?
– Ну-у вы общительная женщина. Кого конкретно вспомнить?
– Дык лешего же!
В этот момент на крылечко выперся Митька с голосовым сообщением, что-де задержанный гражданин Груздев под кустик просится. А ежели мы, Навухудоносоры языческие, ему в том откажем, так он нам в качестве мести и акта гражданского неповиновения будет все углы метить безжалостно, цельными морями разливанными и кучами араратскими.
Короче, пришлось сделать остановку, без вариантов.
– Никита Иванович, а ежели нам вот прямо сейчас…
– Не начинай, Митя, – вздохнул я, поправляя фуражку. – По крайней мере, до границы мы не можем избавиться от Филимона Митрофановича. То есть бросим его, нам же хуже. Терпи.
– Доколе?!
– А вот это извечный русский вопрос.
– Риторический? – вовремя вспомнил он.
Я подтвердил. Периодически наш молодой сотрудник растёт на глазах.
Только периоды эти редки и контролю за усвояемостью учебного материала никак не поддаются. Всё случайно, всё спонтанно, всё не по уму, а через задницу – это про нашего Митю. И не то чтоб он у нас дурак какой, порою инициативный сверх меры. Но ко всему можно привыкнуть, если раньше я его увольнял как минимум раз в два-три месяца, то сейчас как-то сработались.
Тьфу-тьфу, не забыть сплюнуть через левое плечо и о дерево постучать, благо избушка под рукой. Я вдруг почему-то почувствовал, как тяжёлое одеяло какой-то странной дремоты накатывает сзади, легко ложится на затылок, заставляя склонить голову на руки и…
– Никита Иванович, вы уснули, что ли? – Передо мной стояла моя Олёна, нежная и стройная, просто обворожительная в тончайшем полупрозрачном платье.
– Милая, ты опять со мной на «вы»? – с нежной укоризной покачал я головой. – А я так скучал по тебе.
– С чего бы, я ж тут, – удивилась она, и левая кружевная бретелька начала сползать с её круглого плечика. – Да тока вас Баба-яга к себе требует.
– Подождёт, у нас всегда есть пара минут на поцелуи.
– Вы всерьёз, что ль? Я это… как бы… не в настроении…
Она стыдливо отступила, я шагнул к ней навстречу, приобняв за талию, и на секунду дёрнулся, почувствовав крепкий запах чеснока и квашеной капусты в дыхании любимой.
– Да ладно уж, видать, судьба моя такая, целуйте, покуда дьяк не видит, а бабуленька небось за всю жизнь долгую и не такой срамоты навидалась.
С меня мигом спал сон, а причмокивающие Митины губы я остановил буквально в сантиметре от своих. Ладонью, хотя мог бы и кулаком.
– Вот что, Олёнушк… Митя, закатывай губу обратно! Сделали вид, что ничего не было. Потому что и не было ничего. А теперь докладывай, где мы, почему стоим, чем заняты остальные и чего, собственно, от меня хочет Яга?
Мой верный напарник несколько раздражённо вытер рот рукавом, вытянулся и простенько пояснил: мы в лесу, невесть где, дьяк на печке спит, а глава нашего экспертного отдела в густом лесу с лешим переговоры вести собирается, так что только моё задремавшее благородие и ждут-с!
– А меня не берут, – с горьким вздохом признался Митька. – Велено кашу варить, избу сторожить да за Филимоном Митрофановичем присматривать, чтоб он не гадил по углам и в тапки.
– За ним что, водится такое?
– Сам доселе не видывал, но по карманам мелочь всякая пропадает с завидным постоянством. У меня вона, пока вы дремали, половину бублика ктой-то спёр да на печи сгрыз под одеялом. Бессовестный тип, право слово, а ещё интеллигенция называется…
Я честно постарался отключить слух от его занудной болтовни и посмотрел в окошко. Действительно, лес, огромные деревья вокруг, высоко в небе чистый полумесяц и россыпь звёзд, а невдалеке маленький костерок. По идее бабка там, значит, нехорошо заставлять её ждать.
Я поправил потрёпанный китель, накинул поверх него большой тулуп из чёрной овчины и, чуть сдвинув фуражку набекрень, вышел из избы на крыльцо. Вдохнул полной грудью чистый холодный воздух, проветривая мозги. Как же долго я спал, получается…
В голове всё ещё цепко держалась неуверенная, но настырная мысль о напавших на нас разбойниках. Я давно живу в этом сказочном мире (ну как давно, третий год) и в случайные совпадения не верю. Тем более что знали о нашем походе очень и очень многие.
