детского передничка, когда его идеи равенства соблазнили меня. Он показал мне все убожество, нищету Лишенных. Их лачуги, дискриминацию, от которой они страдали, гнусную ненависть, которая переносилась даже на тех, у кого была смешанная кровь. Это привело меня в ужас. Матиас звучал как дальновидный мыслитель; в то время как люди здесь, в Англии, уничтожали себе подобных в глупой гражданской войне, он говорил о справедливости и терпимости, покончив с жестокостью правящей верхушки.
- Но он… убивал людей. Он насиловал женщин и превращал в рабов детей.
- В конце концов и я это увидел. Но когда впервые он показал все то зло, на которое был способен, совершив изнасилования и убийства, он говорил о целях, оправдывающих средства.
- А иногда просто, чтобы услышать, как кричат невинные люди, — добавил Маррок.
Ричард кивнул, но не сказал ничего.
Оливия оглянулась и посмотрела на двух мужчин. Никто из них еще не попросил сделать между ними выбор … пока.
Тут ей в голову пришло нечто ужасное.
- Ты участвовал в жестоких развлечениях Матиаса?
На его лице застыла маска страдания, Ричард выглядел гораздо старше, чем казался накануне.
- Да.
Она отпрянула, отступая, пока Маррок успокаивающе не обнял ее за плечи.
- Сейчас ты задаешься вопросом, как я мог делать все эти вещи. Спустя века я спрашиваю себя о том же. Временами я все еще слышу их крики, — Ричард поперхнулся. - Мне хотелось верить в то, что своими делами мы меняем магический мир к лучшему, открываем новые возможности для ведьм и волшебников всех классов. Я позволил себе быть слепо ведомым. Молодость и невежество не могут служить оправданием… но это единственное, что я могу предложить.
Ну, она хотела получить ответы о ее разлуке с отцом. Теперь они у нее были. В горле почувствовался вкус желчи. Все это время она строила образ героя в голове, который на самом деле насиловал, убивал целые армии невинных людей.
Другие ее вопросы – про символ, дневник, прошлое, - были тоже важны, но не сейчас. Не тогда, когда она сама была ошеломлена.
- Теперь ты смотришь на меня как на незнакомца.
Оливия хотела успокоить его, но сама была потрясена до глубины души.
- Я пытаюсь… переварить все, что ты сказал.
- Все правильно. Надеюсь, мы сможем отложить это в сторону на несколько минут. Есть более важные для обсуждения вещи. А именно - ваше будущее. Я скрывался, и многие считают меня мертвым. Но в силу того, что Брэм продемонстрировал вас на своей вечеринке, теперь все знают о твоем существовании. Твоя магическая подпись рассказала им о кровной линии, к которой ты принадлежишь. К тому же через твои мысли многие узнали, что я жив и что Книга Судного Дня здесь, в этом коттедже. Пройдет всего лишь несколько дней или часов, прежде чем Матиас узнает об этом. Тогда, боюсь, твоя человеческая пара не сможет тебя спасти.
- Мы уже говорили об этом, - тон Маррока звучал предостерегающе. - Я не уверен, что она осознала всю важность. У меня есть знания о Дневнике. Я могу ускользнуть от Анарки.
Ричард уставился на Маррока умоляющими глазами.
- Она мой единственный ребенок, и я только ее нашел. Пожалуйста, прошу тебя, дай ей уйти со мной и принеси Дневник. С ним я могу снять твое проклятие, держать Матиаса на расстоянии и обеспечить вам покой.
- Или навредить моей паре и обернуть самый мощный из существующих артефактов против всего магического мира. Откуда мне знать, какой из вариантов нас ждет?
Маррок встал перед ней и как бы невзначай взялся за рукоять меча.
Одна часть девушки была до крайности шокирована и разгневана. Другая… глупая, романтичная часть любила то, что Маррок был настолько готов ее защищать.
Их прервал стук в дверь. Оливия посмотрела на время на мобильном телефоне в руке Маррока. Еще не было и пяти тридцати утра.
Спрятав Оливию за спину, Маррок начал медленно продвигаться к двери.
- Столпотворение, как на долбаной станции метро Oxford Circus. Кто там?
- Это Брэм. У вас серьезные проблемы.
- И в самом деле. Ричард Грей под крышей моего дома, а ты стоишь на пороге.
Он взглянул на Оливию.
- Я мог бы сказать больше, но благоразумие просит меня остановиться на этом.
- Забавно. А теперь заткнись и слушай.
Сердце Оливии забилось быстрее. Появление Брэма на рассвете не сулило ничего хорошего.
