у шоссе. Знаю, что у тебя мало людей, да что ж делать-то… Война! Сделаем так – пускай 149-я выступает потихоньку, а твои прикроют отход. Гаубичный полк тоже отведем, и артиллеристы прикроют вас.
– Все понял, Владимир Яковлевич, – серьезно сказал Вольхин. – Сделаем.
– Ну, давай…
Дрёмов поманил Марлена к себе, замечая у того «шмайссер».
– Трофей?
– Ага! Добыли в Старинке.
– Молодцы. Звать как?
– Марлен Исаев!
– Виктор Тимофеев!
Комполка кивнул. Похоже, что он просто отдыхал, пока вел беседу с бойцами.
– Служить будете в 1-м батальоне старшего лейтенанта Агафонова, во взводе младшего лейтенанта Лапина. Якушев! Ты к своим?
– Да, товарищ командир! – откликнулся кряжистый красноармеец. – Приказано патроны доставить.
– Вот тебе в подмогу, будут в вашем взводе.
Якушев глянул на «мажоров» и махнул рукой.
– Пошли!
Подхватив два ящика патронов, трое рядовых направились к окопам. Под защитой холма они поспешали в полный рост, затем, сильно пригнувшись, а потом и вовсе ползком, не поднимая головы – пули так и свистели.
Марлен полз по траве, присматривая за Витькой, и мало о чем думал. Трудное это дело – думать, когда пластаешься по горячей земле, в тебя стреляют, а ты еще тяжелый ящик пихаешь перед собой.
Неожиданно оказавшись рядом с залегшим Якушевым, Исаев спросил:
– Слушай, а какое сегодня число?
– Забыл, что ли? – хмыкнул визави.
– Запутался! – честно признался Марлен. – Пока от Смоленска шли, все в голове перемешалось.
– А, ну да. За неделю-то! Четвертое с утра.
Марлен обернулся, ловя взгляд расширенных глаз Тимофеева. Опять время шутить вздумало? Нет, это, конечно, хорошо, что август на дворе, а не октябрь. Тепло по крайней мере. Жарко даже.
И ничего непонятно…
– За мной! – скомандовал Якушев.
Согнувшись в три погибели, все трое кинулись по промоине, обегая позицию 45-миллиметровых пушек, и спустились в траншею.
Навстречу им, пригибая голову и придерживая рукой пилотку, двигался младлей, о чем свидетельствовал один «кубарь» в петлицах.
– Притащили? Норма-ально! А это кто?
– Товарищ подполковник к нам направил.
– Норма-ально! «МП-40»? Ладно, держи при себе. Марьин! Выдашь новеньким по карабину!
– Есть!
– И лопатки! Углубляться надо. Закапываемся, мужики, закапываемся!
– Во-оздух!
– А-а, едрить твою налево! «Лаптежники»!
В небе нарисовались немецкие самолеты с какими-то кривыми крыльями, не доломленными будто, а шасси у них не убиралось вовсе, зато на колесах висели смешные обтекатели, и впрямь чем-то на лапти похожие. Или на галоши.
«Юнкерсы-87» стали по очереди заваливаться на крыло и понеслись к земле, пикируя. Чем ниже они спускались, тем пронзительней, надрывней звучали сирены, выматывая душу.
Лишь бы задавить панику, Марлен крикнул:
– А зенитки где?
– А нету! – ответил младший лейтенант. – Ложись!
«Юнкерсы» сбросили бомбы и вывернули обратно, набирая высоту. Земля тяжко подпрыгнула под Исаевым, и тут же дошел тугой удар взрыва. Сверху посыпались катышки земли.
И еще раз, и еще, и еще… Дым, пыль и вонь взрывчатки повисли, почти не сгоняемые слабым ветерком.
А если бомба угодит прямо в окоп?..
