Она завороженно глядела на белый магический огонь, язычки которого плясали вокруг ее пальцев, и молчала.
Мудрец Герзах наконец поборол оцепенение, овладевшее им. Опять прищурился одним глазом и начал что-то обдумывать. Несколько секунд его левый зрачок бесцельно путешествовал вокруг век. Свое ошибочное суждение насчет камня, если оно таковым являлось, он вмиг позабыл. С юношеской резвостью бросился к князю Дамиану и принялся нашептывать ему свои мысли.
В это же время Тенар резко встал с колен, будто устыдившись своего религиозного страха. Огляделся вокруг и сделал шаг в сторону Алабели.
— Стой, где стоишь! — вдруг выкрикнул князь и замахал ладонями, приказывая своим людям достать оружие. В мгновение ока речные пираты из гостей превратились в заложников.
— Что ты делаешь, князь? — задыхаясь от возмущения, рявкнул Тенар.
— То, что велит мне сердце. — Лорд Дамиан обнажил зубы в зловещей ухмылке, переглянулся со своей избранницей и сжал ее руку.
— Мы прибыли с дарами, доверились хозяевам этой земли, а эти хозяева хотят подло предать нас?
— Спроси у мудреца: он скажет, что подлость — понятие относительное. Негоже пресноводным лягушкам владеть столь значительной драгоценностью. Я сам преподнесу ее потомку Хантала и получу вознаграждение. Говорят, для хранения награбленных сокровищ он выделил целый остров.
— Ты не смеешь!
— О, все как раз наоборот. Если еще не дошло — вы кучка неудачников. Мне придется умертвить вас, но не в шахтах, как этих рабов. Ваша смерть будет вполне традиционной.
В конце этой фразы холодное пламя под рукой Алабели погасло. Она осторожно взяла медальон в руки, что не скрылось от взора князя Дамиана.
— Благородная хранительница, — с сияющим лицом произнес он, — подойди ближе, тебе ничто не угрожает: ни рабство, ни насилие.
Алабель сделала неуверенный шаг, приоткрыла рот, желая что-то сказать, но ее опередили. К моему удивлению, заговорил Энрико:
— Князь Дамиан, я должен сказать нечто важное.
Первые мгновения молодой правитель казался мне раздраженным из-за вмешательства Энрико, но это оказалось ложным впечатлением — стоило князю повернуться, как лицо его разгладилось и приобрело вполне добродушный вид. Неужели паренек из Дирейма за столь короткий срок сумел завоевать безграничное доверие разбойничьих главарей? Все получалось именно так.
— Валяй.
— Хранительница — это Алабель, а пленник позади нее — Фосто.
Брови Дамиана поползли вверх.
— Вот так дела, вот так везение, — перекинулся он взглядом с возлюбленной. — Удивительно, как случай распоряжается нашей жизнью. Теперь это не просто расправа — я смогу воздать должное всем, кто обижал близких мне людей.
Слова, звучащие из уст князя, мне не понравились. Какая-то расправа, какие-то застарелые обиды — моей реакцией могло быть лишь недоумение. Страх в последнее время стал притупляться. В определенной мере я догадывался, о чем может идти речь, но за последние недели орган для догадок меня много раз подводил, и я надеялся, что и сейчас случилось то же самое.
Князь вдруг задумался и склонил голову к правому плечу.
— Ты ведь признал их сразу. Что же ты не сказал об этом, Энрико, дитя Запада? — беззлобно вопросил он.
— Так и обстановка отличалась от настоящей. Гости, не получив желаемого, могли заломить большую сумму за пленников, а тут все разрешилось само собой.
— Про что я и говорил: парень не по годам мудр. — Дамиан чуть не рассмеялся, взглянув на сморщившегося мудреца Герзаха. — Парланские пираты зря его недооценивали.
И я недооценил Энрико. Любопытно, что он наплел про нас князю, но, судя по всему, в его повествовании хорошим моментам отводилась незначительная роль. Алабель сейчас подумала о том же.
— Князь Дамиан, — сказала она, — на мою долю выпало немало приключений, и человек, сидящий по правую руку от тебя, разделил их со мной. Сколь бы частыми ни были наши разногласия…
Князь не захотел слушать наших оправданий и довольно бесцеремонно оборвал речь чародейки:
— Тсс, прелестная хранительница, пусть скажет свое слово главное солнце этого зала. — Теперь речь Дамиана была неторопливой, как весенний дождь, и сладкой, как покрывшаяся бурыми пятнами груша.
Возлюбленная князя сцепила пальцы рук. «Главным солнцем» являлась именно она.
— Ну, милая, отдавай приказ!
— Повелеваю сбросить со скалы всех прибывших ко двору! — Звонкий, но уверенный возглас вызвал среди пиратов переполох. Даже Герзах открыл рот от удивления.
Княгиня обвела всех присутствующих неторопливым пронзительным взглядом, в котором воедино слились жестокосердие и какое-то садистское
