сможем справиться с этой неприятностью.
— Ты напрасно сомневаешься в моем упорстве. Вся беда в том, что оно натыкается на сотню вояк, что окружают нас. Освободиться из клетки — самое простое, что нам предстоит.
Да уж, воодушевить Алабель не так-то просто. На каждое мое предложение она ответит двумя. И самое плохое, что она чертовски права. Попытка побега будет стоить нам жизни, но сидеть на цепи в ожидании позорной смерти было чрезвычайно тягостно.
Наш разговор пришлось завершить, так как возле нашей клетки вновь собрались воины. Некоторые из них показывали на нас пальцем и смеялись, бросая шуточки на парланском языке. Уверен, что наиболее обсуждаемой темой в их беседах была судьба Алабели. На нее показывали пальцем чаще.
Не прошло и часа после нашего разговора, как все в лагере загудело, забегало и загремело. Следопыты вернулись. Нам не дождаться ночи.
— Что там? — вытянул шею Энрико. — Это те люди, что отправились к Серым Топям?
— Это наши судьи, друг. Приговор не за горами.
— Лишь бы он был справедливым.
— Справедливость для всех своя. Для этих людей она может выразиться в расправе над возможными шпионами врага.
— Но мы же невиновны. Ты сам говорил, что мы не сделали им ничего плохого.
«Невиновность не освобождает от ответственности», — подумал я, но не произнес этой фразы вслух. Думаю, не стоит объяснять Энрико правила выживания в нашем мире. Он и сам все прекрасно понимает, хоть и продолжает строить из себя несмышленого подростка, впервые столкнувшегося с настоящими трудностями. Наверное, это его способ защититься от ударов судьбы, противопоставить себя агрессивной человеческой природе. А выражается это в постоянном недоумении от происходящего.
Я бы мог ответить парню, что железные кандалы с замком на наших запястьях имеют для окружающих бо?льшую ценность, чем собственно наши жизни. Что, если следопыты не обнаружили разбойников, нас могут казнить исключительно для повышения боевого духа войска. Такое практикуется повсеместно. Утомленные постоянным движением, кишечными инфекциями, ненасытными комарами и опасностью неожиданной атаки, немытые вояки будут рады поглазеть и поучаствовать в коротком представлении со смертельным исходом. А может, и не коротком — смотря какую роль припасет для нас командир отряда. Я взглянул на Алабель. Девушка почувствовала мой взгляд и повернулась ко мне. На ее лице промелькнула слабая улыбка — она обязательно преподнесет врагам сюрприз.
Спустя полчаса в нашу сторону из высокого шатра направились шестеро стражников. Я бы очень хотел прочесть мысли, которые ютились в их головах, но такое не под силу даже Алабели.
— Они идут к нам, — напрягся Энрико.
Чародейка сохранила полное самообладание:
— Спасибо за гвоздь, Фосто. Первого ублюдка, что ко мне полезет, я постараюсь прикончить.
— Не спеши с этим. Никто не будет убивать тебя неожиданно.
— Все-то ты знаешь.
— Тут не надо быть ясновидцем.
— Я, конечно, рад, что вы тут чем-то вооружились, — подал голос Энрико. — Но что делать мне, если они решат меня повесить?
— Выпучить глаза и как можно сильнее дрыгать ногами. Если твои кривляния позабавят врагов, они могут срезать веревку. Дать тебе передышку до следующего дня.
— Ты умеешь поднять настроение, Фосто.
Один из приблизившихся воинов выкрикнул что-то на парланском, разметал ногами хлипкую клетку и отвесил Энрико неплохой подзатыльник. Очевидно, он был возмущен нашими переговорами. Другой воин, гораздо моложе и добрее на вид, произнес:
— Мы поведем вас к предводителю Джаносу. Ведите себя хорошо.
— Ты отменно владеешь имперским, — заметил я. — Ты точно парланец?
Мой вопрос озадачил молодого воина. Несколько секунд он оглядывался на своих соратников, а после изобразил на лице недовольную мину и, склонившись, принялся отцеплять мои кандалы от столба. Все его следующие слова были исключительно на парланском.
Суть предстоящего разговора я уловил не сразу — лишь когда увидел сосредоточенное выражение лица человека, которого здесь именовали Джаносом. Он уже не морщил лба на своей лысой голове, оглядывая нас. На этот раз он не пересиливал себя, пытаясь говорить спокойно. В его взгляде чувствовалось некое подобие любопытства и заинтересованности. Наши руки все еще были скованы, но во время короткой прогулки в шатер нас никто не ударил и не швырнул в грязь.
— Называйте меня Джаносом, — с ходу заявил предводитель.
— Мы в курсе. Мм, только что узнали.
— Как вам далась ночка?
— Терпимо. Спасибо, что оставили нам возможность отмахиваться от мошкары ногами.
