Тор невольно заморгала.
– Да, это поистине удивительное толкование…
– Отрывка, которым тысячи лет пренебрегали? Это означает…
– Я вижу, что? это, по-вашему, означает, профессор, – перебила Тор, стремясь вернуть себе хоть какой-то контроль. – Вы подсказываете нашим зрителям связи, которых они не видят. Но одно дело назвать себя сотворцом, и совсем другое – обладать достаточной мудростью, чтобы все не испортить! Что мы со зрителями хотим узнать прежде всего…
Тор замолчала. Невролог что-то держал в руках, протягивая Тор. Камень, прижимавший бумаги: грубый цилиндр, заостренный к торцам. По бокам много впадин.
– Возьмите, – сказал Сато; Тор протянула руку. – Не волнуйтесь, ему всего тридцать тысяч лет.
Тор едва не отдернула руку, но все-таки взяла камень. Он был прохладный. Должно быть, когда-то у него было много острых граней, но их сгладили бесчисленные пальцы.
– Это заготовка для сердцевины, конец мустьерской или начало шательперронской культуры; в тот период Европу населяли две расы гоминидов и какое-то время жили бок о бок, обладая почти одинаковыми техническими приемами и – по-видимому – схожей культурой. Неандертальцы и анатомически современные люди дольше всего сосуществовали в Ливане, где обе группы проживали одновременно в течение примерно ста тысяч лет.
Тор перевернула артефакт. Гладкий, как из обсидиана, но серый и с зернистой структурой. Ее ир-программа определила, что это известняк с включениями кварца, и предложила ссылки, от которых Тор субвокально отказалась.
– Я думала, люди уничтожили неандертальцев.
– Это господствующая теория. Долгий период стабильности закончился в начале ориньякской культуры, с поразительной внезапностью. Всего за несколько десятков поколений – в одно мгновение – набор орудий наших предков невероятно расширился: в него вошли рыболовные крючки и иглы для шитья, сделанные из блестящей кости, отлично обработанные скребки, топоры, резцы, сети, веревки и специализированные ножи, которые создавались во много этапов.
Одновременно на сцену выходит
И – для бедных неандертальцев – геноцид.
Неожиданный поворот озадачил Тор. Только что Сато оставался в тесных рамках охватывающего всего шесть тысяч лет контекста иудео-христианской Библии. И вдруг вернулся в обширное царство науки, вспомнив о начале трудного, медленного восхождения человечества из тьмы. Но все же было и общее… общая тема. И Тор наконец поняла, к чему он клонит.
– Вы считаете, мы приближаемся к новому внезапному ускорению.
Сато слегка наклонил голову.
– Разве не все так думают?
Из голоса ученого вдруг исчезла интонация игры. Он стал задумчивым, даже озабоченным.
– Вопрос, мисс Тор, не в том, приближается ли перемена, а лишь в том, окажемся ли мы в этот раз умней. Может даже, такими умными, что сумеем справиться.
Здравствуйте. Меня зовут Марсия Катами, сегодня я заменяю здесь Мартина Реймера, который занят срочными новостями с Кубы. Удачи, Мартин!
Мы возвращаемся к нашей любимой теме. Целых сто лет СЕТИ – «Поиск внеземного разума»[11] – будил в радиоастрономах и своих ярых сторонниках рвение, превосходящее любую фанатичную веру. Финансируемая то правительствами, то богатыми энтузиастами, то микропожертвованиями, программа СЕТИ с помощью сложнейших аппаратов процеживала «космический стог» в поисках единственной блестящей иголки, которая могла бы изменить нашу жизнь, сказав, что мы не одни.
Эти усилия не оставались вне критики. Давайте продолжим спор двух представителей супернауки. С нами доктор Ханна Спирпат, директор проекта «Золотое ухо», объединяющего сферы исследований Алена, Дональдсон и Чена. С возвращением, Ханна.
Д-Р. СПИРПАТ. Рада вернуться, Марсия.
МАРСИЯ КАТАМИ. С нами также неподражаемый, дерзкий представитель черной субкультуры, звезда шоу «Завладей своей Вселенной!», который только что вернулся из турне с НФ-регги-группой «Пуская космический дым». Добро пожаловать, профессор Нузон.
ПРОФ. НУЗОН. Хвала всемогущему Джа и Ва’ппи[12], Марсия. Уважение и благословение – хаюшки всем зрителям!
МАРСИЯ КАТАМИ. Доктора, наша прошлая встреча прошла напряженно, и спорили не о том, слушать ли сигналы инопланетян, а о
