– Получается, это все-таки фантастический монстр?
– Приятель, ты не слишком ли молод, чтобы заниматься подобными вещами? – одернул его Маллой.
– Настала пора избавиться от старых пыльных мешков, робко корябающих занудные истории. Добавить свежей крови, я бы сказал, во всех смыслах. Это новый мир. Людям нужна интрига, да понакрученнее. Немного энергетики. Разве не так, мисс О’Нил?
Эви ничего не сказала.
– Удачи в поисках, – отшил его Маллой.
– Я не верю в удачу, я верю в упорство. Профессор, мы с вами можем составить неплохой тандем и задержать преступника, вывести его на чистую воду. Что скажете?
Дядя Уилл коснулся шляпы, прощаясь, и зашагал в сторону Шестой авеню. Ти-си подскочил к Эви.
– Наверное, там творится что-то тошнотворное – ты вся дрожишь, бедняжка. Давай-ка я тебе помогу. Простите ребята, простите, дайте пройти.
Вудхауз завел Эви за полицейский фургон, в сторону от суеты. Открыв внутренний карман пиджака, он показал ей фляжку:
– Тебе не нужно сжиженной храбрости?
Эви отпила глоток, затем второй.
– Спасибо тебе.
– Пустяки. Лучше расскажи, что там творилось.
Эви описала ему какие-то детали, намеренно умолчав о некоторых других.
– Если тебе что-нибудь понадобится, только дай знать своему приятелю Ти-си.
– Я хорошо это запомню, мистер Вудхауз.
Сделав еще глоток из фляжки, Эви поправила шарф.
– Как я выгляжу?
Вудхауз ухмыльнулся:
– Сногсшибательно, царица Савская.
– Пусть твой папарацци щелкнет меня с левой стороны – так я более фотогенична. И эта фотография должна быть недружелюбной, будто снята без моего разрешения. Ты понял?
Вудхауз хитро улыбнулся:
– Понятное дело.
– В мире не существует людей страшнее, чем хладнокровные убийцы. Хотя нет, есть еще репортеры, – громко сказала Эви, стремительно выходя из-за машины и профланировав мимо цепи полицейских, сдерживавших толпу репортеров.
Слегка обернувшись, она задержалась на мгновение – ровно настолько, чтобы фотограф «Дэйли Ньюс» успел сделать снимок. Забросив шарф за плечо, она побежала к Уиллу и поджидавшей машине.
Когда она уселась внутрь, ее настигла головная боль. Откинувшись на спинку сиденья, Эви принялась наблюдать, как мимо проплывает Шестая авеню. На соседнем переулке компания мальчишек играла в бейсбол, пребывая в блаженном неведении о жестокости этого мира. Эви надеялась, что они смогут быть такими как можно дольше. Маллой на переднем сиденье быстро строчил что-то в свой блокнот. Из-за скрипучего звука карандаша у нее разболелось сердце. Эви закрыла глаза и, сама того не замечая, принялась насвистывать мелодию, которую слышала в воспоминаниях.
– Давненько я ее не слышал, – заметил Маллой.
Эви подскочила на месте.
– Вы ее знаете? Что это за мелодия?
– «Страшный Джон, Страшный Джон, в белый фартук наряжен. Вскроет горло, кости заберет и за пару камней толкнет», – пропел Маллой. – В моем квартале пели эту страшилку, чтобы держать в послушании нас, детей. Говорили, что если мы не будем слушаться, может прийти Страшный Джон и забрать нас.
– Кто?
– Страшный Джон. Джон Гоббс. Расхититель могил, аферист и убийца. В своем доме он хранил трупы жертв – это тот особняк в старом городе.
– Он не может стоять за этими убийствами?
Маллой снисходительно ей улыбнулся:
– Вряд ли, мисс О’Нил.
– Но почему?
Он прекратил писать и посмотрел ей в глаза:
– Потому что Джон Гоббс был казнен более полувека назад.
Глава 34
