заносчивыми клиентами-толстосумами или чересчур взвинченными бутлегерами. Несмотря на ситуацию, Мемфис не мог оторваться от мыслей о Тете.
Тета-Тета. Он встретил девушку своей мечты – и даже сны у нее были такими же – для того, чтобы потерять ее в толпе. Только Мемфису показалось, что в его судьбе наметились перемены, как все сорвалось. Он понятия не имел, где девушка жила, откуда приехала – даже не знал фамилии. И эта чертова птица опять вернулась и донимает его.
– Кыш! – Мемфис замахал руками на ворона. – Проваливай, Беренис! Прочь!
Мемфис дошел до того, что опоздал в школу за Исайей. Он с порога класса принялся извиняться, но Исайя и слышать ничего не хотел. Шагая по улице, его хмурый братишка пинал ногой камень, отходил за ним на обочину, если тот укатывался, и снова продолжал свой путь.
– Ты должен был прийти к трем!
– У меня были важные дела, снеговик.
– Что еще за дела?
– Мои дела, не твои.
– Тогда в следующий раз я пойду домой один.
– В следующий раз я не опоздаю.
– Небось со своей Креольской принцессой миловался! – проворчал Исайя.
Мемфис замер.
– Где ты это услышал?
Исайя злорадно засмеялся.
– Вся твоя записная книжка исписана! Мемфис влюбился! Мемфис влюбился!
Мемфис схватил его за локоть.
– Слушай сюда. Эта записная книжка – личная вещь. Она принадлежит только мне. Ты понял?
Исайя непокорно вздернул подбородок.
– Отпусти мою руку!
– Обещай мне.
– А ну отпусти! – Исайя вырвался и убежал вперед. Выходя из себя, он становился абсолютно непредсказуемым и легко мог выболтать тетке Октавии что-нибудь лишнее.
Мемфис смягчился. Не стоило спускать собак на Исайю, каким бы надоедливым он ни был. Прибавив шагу, он догнал брата.
– Не обижайся, снеговик. Пойдем, зайдем к мистеру Регги, съедим по гамбургеру. Можешь сесть за стойку, там, где вертящиеся стулья. Только не крутись слишком много, а то весь гамбургер полезет наружу.
Исайя остановился и обиженно зашмыгал носом.
– Я хочу шоколада.
– Будет тебе шоколад, – пообещал Мемфис.
Он серьезно волновался за Исайю. Сестра Уолкер обнаружила его способности случайно. Около полугода назад она только переехала в Гарлем и решила сделать визит вежливости к Октавии. Оказалось, что сестра была старой подругой их матери и очень расстроилась, когда узнала о ее смерти.
– Виола была такой чудесной женщиной, – сказала сестра Уолкер.
Октавия смерила ее тяжелым взглядом и, похоже, посчитала ни к чему не пригодной.
– Странно, она о вас никогда не упоминала. А мы были очень близки.
– Что ж, возможно, даже у сестер бывают секреты друг от друга, – заметила сестра Уолкер. Октавии это очень не понравилось, Мемфис был уверен.
Но когда мисс Уолкер предложила подтянуть Исайю по арифметике, предмету, с которым были вечные проблемы, кроме того, совершенно бесплатно, Октавия смягчилась. Как-то раз, когда сестра показывала ему умножение с помощью карт, Исайя принялся их угадывать. Она спросила, не умеет ли он чего-либо еще. Сказав, что этот навык пригодится Исайе в жизни, она принялась тренировать его с таким усердием, будто этот предмет входил в школьную программу. Мемфис понятия не имел, как подобное может пригодиться ему в жизни в отличие от игры на трубе, которой увлекался Гэйб или сложных математических расчетов, которые совершала миссис Уорд в школе. А если бы Октавия узнала, чем они занимаются вместо арифметики, то устроила бы скандал, которого они в жизни не видели. Но занятия были необходимы Исайе – Мемфис это понимал. Он становился таким же счастливым, как раньше, когда мама была еще жива и играла с ними в прятки среди стираного белья, которое они развешивали на просушку у своего старого дома на 145-й улице. Мемфис помнил, как она смеялась, приговаривая: «Ладно. Прячетесь в простынях вы хорошо, теперь посмотрим, сможете ли вы их как следует развесить».
В те счастливые времена папа возвращался домой с работы, из оркестра Джерарда Локхарта, с радостным «Так-так, и что же наши братья Кэмпбеллы вытворяли сегодня?». Мемфис скучал по запаху папиного табака, который тот курил на крыльце. Иногда он специально останавливался у сигаретной лавки
