Старик перекрестил сердце длинными пальцами.
– Клянусь своим сердцем, провалиться мне на том же месте.
Более страшной клятвы Исайя не знал.
– Я вижу всякие скрытые вещи в своей голове. Когда сестра держит карты рубашкой ко мне, я могу сказать, какие они, ни разу не заглянув.
Рот Билла нервно дернулся.
– Неужели? Так ты можешь стать отличным игроком в покер!
– Сестра мне не позволит.
– Да, думаю, ты прав.
– А иногда… – Исайя замолк.
– Да?
– Иногда я вижу то, чего еще не произошло.
У Билла в животе началось странное покалывание, с кровью передавшееся по всему телу. Оно отдаленно напоминало чувство голода. Трясущейся рукой он снова потрепал мальчика по макушке. Тот взял его большую ладонь и перевернул ее.
– А у вас тут шрам.
– Старый порез остался с тех пор, как я собирал хлопок. У него острые сучки, которые так и тянутся, чтобы тебя ЗАЦЕПИТЬ! – Билл напугал Исайю, тот взвизгнул и затем рассмеялся. Ему нравился Билл и нравилось то, как старик с ним шутит. Он сразу вспоминал об отце – как он раскачивал его, держа за руки, когда они гуляли по улице. Мама обычно сердилась и говорила, что они растянут ему руки и они станут как у гориллы. Из-за мыслей о маме и папе Исайе стало грустно.
Они подошли к небольшому переулку, к которому направлялся Билл.
– Короткий путь, – напомнил ему Исайя.
– Да, точно. – Билл стал идти медленнее. – С тобой все в порядке, малыш? Ты какой-то грустный.
– Я просто думал о своей маме. Она умерла.
– Да. Это действительно грустно. – Билл пошел еще медленнее. Он знал, что переулок заканчивается тупиком – ночевал там несколько раз. – А я могу забрать всю грусть из твоей головы, если ты захочешь.
– Как же ты это сделаешь?
– Подойди сюда, и я тебе покажу.
Исайя заколебался. Дело было не в том, что тетка Октавия велела быть осторожнее с незнакомцами – ведь слепой Билл не был незнакомцем. Последовала небольшая пауза, какое-то чувство в самой глубине души заставило его на мгновение усомниться, но он все равно пошел за Биллом.
– Это не короткий путь, мистер Джонсон. Там в конце кирпичная стена.
– Я ошибся. Думал, что это другая улица. Слепому ориентироваться тяжелее, ты же понимаешь. А теперь подойди ко мне. Иди сюда.
Исайя оглянулся на пустую улицу.
– Ты ведь не боишься? Такой особенный мальчик, как ты, не должен ничего бояться.
– Я не боюсь совсем, – сказал Исайя. А Мемфис бы тут же исправил «совсем не боюсь». Но Мемфиса тут не было, так что Исайя подошел к старику.
– Я просто положу ладонь на твою макушку, вот так. Щекотно?
Так и должно было быть, и Исайя засмеялся, подтверждая его слова.
– Я так понимаю, что это «да». А вот тут? – Билл передвинул ладонь вперед, так что кончики его пальцев опустились на лоб Исайи.
– Так хорошо.
– Замечательно. Сейчас я немного сожму, и потом ты не почувствуешь больше никакой печали.
«Больше не почувствуешь», – захотелось исправить Исайе. Мемфис бы так сказал. Вдруг его пронзило странное предчувствие – что-то не то происходило с его братом, он был в беде.
– Мне пора домой, мистер Джонсон. Октавия ждет меня с ужином.
– Просто постой спокойно минуту, сынок.
– Мне пора идти!
– Не упирайся. Просто не сопротивляйся.
Паника ударила Исайю в грудь тяжелыми кулаками. Чувство беды переросло в ужасающую картину: его брат стоял на перекрестке под стремительно чернеющим небом.
– Отпустите меня! – крикнул Исайя, задергавшись под сильной хваткой слепого Билла. – Отпустите!
Выдохнув, Билл только усилил хватку и был вознагражден электрическим разрядом.
Исайя под его ладонью извивался в судороге, и если все происходило, как и раньше, когда он еще мог видеть, то его глаза должны были закатиться, а
