Уилл был уже полностью поглощен чтением и не отреагировал на шутку.
– А теперь мне пора присоединиться к миссис Поблоски для нашей традиционной воскресной трапезы. – Доктор галантно поцеловал Эви руку. – Желаю вам удачи в расследовании. Приглядывайте за дядюшкой как следует.
На улице начался дождь. Уилл раскрыл утреннюю газету и предложил половинку Эви. Прикрывшись тонкой шелестящей бумагой, они поспешили в сторону Бродвея.
– Если наш убийца соблюдает правила культа Святой Братии из Бретрина, он должен был каким-то образом их узнать. Может быть, он родом из этого региона? – Эви посмотрела на окружавший ее город. – Как ты думаешь? Дядя? Ты вообще меня слушаешь?
– М-м-м? Да, – сказал он рассеянно. Эви заметила, что его лоб нахмурен, а глаза смотрят очень печально. Похоже, это дело беспокоило его гораздо больше, чем он стремится показать. – Это хорошее замечание, Эви.
Эви невольно улыбнулась. Раньше дядя Уилл был не очень щедр на комплименты.
– Я сообщу детективу Маллою, что мы, возможно, напали на след и убийца скорее всего из региона Нового Бретрина. Может быть, им удастся опросить местных жителей, не случалось ли в окрестностях чего-нибудь необычного. Теперь на нашей стороне важная подсказка.
– Какая? – спросила Эви. Дождь усилился, газета размякла, и холодная вода сочилась прямо ей на шею.
– Если мы не ошиблись и наш маньяк следует Книге Братии, то следующим должно стать седьмое жертвоприношение, или наставление брата-изменника в Храме Соломоновом.
– Но что вообще значит эта абракадабра?
– А вот это уже наша задача – разгадать смысл фразы.
На дороге показалось такси, Уилл бросился на обочину, поднял руку и оттер в сторону двух студентов.
– Прошу прощения. Моя племянница больна, – сказал он, и Эви была поражена этой маленькой безобидной ложью. Только они успели сесть в машину, как небо будто прорвало.
Эви откинулась на сиденье и принялась флегматично наблюдать, как струи дождя стекают по стеклу.
– Дядя, но что будет, если убийце удастся совершить все одиннадцать жертвоприношений? Ведь он не сможет на самом деле вызвать какого-то мифического демона из преисподней. И что он станет делать?
– Но он в самом деле верит, что способен на это. А такого рода вера становится страшной разрушительной силой.
– В таком случае какая вера требуется для того, чтобы противодействовать этому злу и остановить такого, как он?
– Налево, пожалуйста. По авеню не поедем, – сказал Уилл водителю, а тот в истинно нью-йоркской манере решил поспорить, какой дорогой лучше поехать в этот час. Только когда они много позже добрались до музея, Эви осознала, что дядя так и не ответил на ее вопрос.
Глава 24
Сверхчеловек
Джерихо сидел в отдельном кабинете ресторана «Уолдорф-Астория» на Пятой авеню. По пути туда он заметил, что листья на деревьях по краям стали красно-золотыми. Осень напоминала Джерихо о ферме и сборе урожая. Из-за воспоминаний он всегда грустил и тонул в меланхолии, поэтому сейчас просто постарался сосредоточиться на происходящем и с удвоенным вниманием принялся наливать молоко в свою чашку чая. Спустя мгновение вышколенный лакей в белых перчатках открыл двери, и походкой благородного принца в комнату вплыл Джейк Марлоу.
– Не вставай, – великодушно сказал он, заняв свое место за столом. Джейка Марлоу считали красавцем. Газеты взахлеб обсуждали его внешность: загадочное выражение лица, волевой подбородок, идеальную фигуру – едва ли не больше, чем его гениальные изобретения или научные достижения. – Как твои дела, Джерихо?
– Нормально, сэр.
– Хорошо. Это очень хорошо. Ты выглядишь вполне здоровым.
– Да, сэр.
Марлоу кивнул на замусоленную книгу «Так говорил Заратустра», лежавшую на столе:
– И как, интересно?
– Помогает убивать время.
– Понимаю, при работе в музее, наверное, это актуально. Как поживает наш общий приятель Уилл?
– Хорошо, сэр.
– Прекрасно. У нас есть некоторые разногласия, но я им всегда восхищался. И я слегка встревожен его… навязчивыми идеями.
За его спиной неслышно материализовался молчаливый официант и налил кофе в чашку из тончайшего китайского фарфора.
– Я, пожалуй, буду салат «Уолдорф». А ты?
– Мне то же самое, пожалуйста.
Официант, кивнув, испарился.
