показал наверх, дуйте, мол, на чердак. Две тройки заняли места под окнами с обеих сторон здания. На площадке сейчас шесть бойцов, считая и его самого. Двоим он указал на «четвёрку»: блокируйте. Урядников и ещё двое за спиной. Остальные у коттеджей, контролируют обстановку, готовые вмешаться в любой миг.
Саблин глубоко вздохнул и постучал в правую дверь.
3
Какое-то время стояла тишина, потом послышались тяжёлые шаги.
– Ты, Ефим, что ли? – послышалось из-за двери. – Сказал же, иди на пост. Надо будет, позову.
– Да я это… забыл сказать… – пробурчал поручик невнятно, от души надеясь, что приглушенный дверью голос опознать не так просто. Ошибся.
Из-за двери грохнул выстрел.
Гренадеры стояли по бокам проёма, пуля никого не задела, но эффект неожиданности был утерян.
А в следующий миг из квартиры № 4 полоснула автоматная очередь, сверху вниз и наискось. Вот и сняты все вопросы. Но порадоваться Саблин не успел, с двух сторон началась отчаянная стрельба. По площадке запели, завизжали рикошеты.
Гренадеры вжались в стены. По поводу «четвёрки» у Иванченко были инструкции. Саблин ждал. И вот за левой дверью гулко ухнуло, потом ещё раз. Стены вздрогнули, посыпалась штукатурка, но стрельба прекратилась. Искусство забрасывания гранаты с крыш и чердаков в верхние этажи зданий гренадеры изучали досконально.
В тот же миг бойцы Саблина открыли шквальный огонь из автоматов по двери квартиры № 5. А следом унтер Соколов, обладавший недюжинной силой, ударом плеча вышиб изрешечённую пулями дверь и провалился вместе с ней в прихожую, уходя в угол, с перекатом. Следом, разжавшейся пружиной рванул Урядников, поливая пространство перед собой из автомата…
Саблин мельком заметил, что «четвёрку» тоже взломали, и гренадеры уже внутри. Ничего, не маленькие, сами справятся. Он нырнул в муть порохового дыма и пыли, шаря стволом автомата. Чуть не споткнулся о мёртвого боевика, лежащего прямо у порога. В комнате, у стола с перебитой посудой, ещё двое. У окна четвёртый. Но никого похожего на высокого лысого мужчину, который запомнился ему у клиники, не наблюдалось.
– Ваш-бродь! – позвал Урядников.
Саблин кинулся на зов во вторую комнату, почти пустую – только застланная кровать и шкаф у стены…
– Гляньте!
Прапорщик указывал за сдвинутый шкаф, там, в стене виднелась потайная дверь. Вести она могла только в соседнюю квартиру, в ту, что выходит в следующий подъезд. Поручик пнул – закрыта! «Значит, – лихорадочно соображал он, – через эту, соседнюю хавиру выскочат они на чердак, на крышу, больше некуда! Понимают же, что внизу их будут ждать».
Будто в подтверждение его мыслей наверху защёлкали выстрелы, и сразу ухнула граната. На голову посыпалась штукатурка и какая-то труха, но потолок выдержал. Крепко поляки строили…
– Наверх, – крикнул Саблин и сам бросился к лестнице. На чердаке сплошная муть поднятой многолетней пыли и пороховая гарь. И густой сумрак – только через отверстия, что проделали в крыше осколки и пули, лезут лучики закатного солнца. А на крыше беспорядочная стрельба. На полу чердака кто-то стонал. Саблин наклонился, рассмотрел вблизи – Строгов. Вся грудь залита кровью.
– Держись, Павел, – прошептал поручик и кинулся к люку на крышу. Тот был прикрыт, но легко поддался. Поручик осторожно выглянул.
Иванченко, залёгши у водостока и пользуясь им как укрытием, бил короткими прицельными очередями. По замыслу архитектора кровля у торцов здания имела резкие уступы, за одним из которых, словно в окопе, засели боевики. Стреляли они беспрестанно, не жалея патронов. Пули так и свистели над головой. Левый рукав гимнастёрки Иванченко был в крови, но гренадер не сдавался.
– Фёдор! – крикнул Саблин. – Прижимай их огнём, но не подстрели! Эти нам нужны живыми!
В следующий миг с Зелёной во двор влетела полуторка, лихо кренясь на крутом вираже и поднимая тучу пыли. На её появление сразу откликнулась сапожная будка. Застучал «Сапсан», застрекотали «шестёрки», дорожка из фонтанчиков от пуль пробежала по грунту до колёс полуторки. Автомобиль, вильнув, просел на один бок и встал. Из кузова часто ударили автоматы. Ветхое строение на глазах превращалось в решето, но «Сапсан» не замолкал.
Тогда от полуторки в сторону будки с шипением рванулась дымная полоса. Саблин уже догадался, чем это могло быть, но сверху, с крыши, ничего не мог поделать. Будка лопнула яркой вспышкой, полетели во все стороны обломки разбитого дерева.
В это время тройки, оставленные под окнами и в подъезде и до этого в перестрелке не участвовавшие, обогнули дом и сосредоточили огонь на стоящем посреди двора обездвиженном грузовике. В полуторку полетела граната, за ней вторая. Машина окуталась дымом, стрельба прекратилась.
Неожиданно затихли и в торце крыши, но Саблин, не силах совладать с собой, всё нажимал на спуск, пока затвор браунинга не застыл в заднем положении.
– Эй, не стреляйте! – послышался голос, и следом на крышу полетел МП. – Мы сдаёмся, слышите?! Не стреляйте!
По кровле загремело оружие, из ниши выбрасывали автоматы. Затем показались поднятые руки, начали медленно всплывать головы. Лиц было пока не разобрать.
