Саблин перевёл дух. Не такие уж крепкие они на излом, эти националисты. Прижали хорошенько, и вот – лапки к верху.
– Поднимайтесь по одному! – крикнул он, выбираясь на крышу. Отошёл к печной трубе, поводя перезаряженным браунингом. – Руки держать на виду! Будете баловаться, стреляем на поражение!
Следом появился Урядников, за ним другие бойцы. Гренадеры рассредоточились, грамотно используя малейшее укрытие, навели стволы на торец дома. Из ниши начал карабкаться первый пленённый. Саблин утёр пот с лица и ненароком посмотрел вниз: бойцы, сосредоточившиеся с одной стороны, держали под прицелом верхние этажи и крышу. Все смотрели вверх…
А позади них, у противоположного конца дома, беззвучно, как во сне, разваливалось то самое хлипкое строение, которое Саблин принял за старый сарай. Гнилые доски соскальзывали и без стука валились в заросший газон. Крыша съезжала назад и вниз, и тоже без скрипа, без звука ломающегося дерева, и из растущей на глазах кучи обломков, чуть пофыркивая двигателем, выкатился «опель кадет». Точь-в-точь такой же, как у подпоручика.
В эту же минуту из крайнего окна первого этажа, рядом с подъездом, где они только что вели бой, выпрыгнули люди. Саблин чётко различил высокого сутулого человека, блеснула лысина в лучах заходящего солнца. Рядом двухметровый громила и ещё человек, бородатый, кряжистый, чуть постарше остальных. Троица припустила к «опелю» бодрой рысью, а тот уже гостеприимно распахнул дверцы, рыкнул мотором…
– Эй! – крикнул Саблин. Слова почему-то в этот миг кончились, и он только отчаянно размахивал руками, показывая бойцам внизу туда, где у них из-под носа уходили главные злодеи. Те самые, ради кого затевался захват.
Его поняли не сразу, а когда поняли, развернулись, начали наводить оружие, беглецы уже влезли в салон автомобиля, и тот с места резко рванул к выезду из двора. Удобного двора: хочешь, чеши вверх, по Зелёной к городу, а можно и вниз, из города. Или на 22 Января, в её извивы и крутые повороты.
Саблин вскинул браунинг, понимая, что на такой дистанции даже этот отличный пистолет бесполезен. Но выстрелить не успел.
Из-за поворота, там, где улица 22 Января огибала коттеджи и заканчивалась тупиком, выскочила «летучка» мобильного резерва, прямо наперерез легковушке.
«Кадет» попытался притормозить, объехать неожиданное препятствие, но водитель полуторки подработал рулём, и «опель», со скрежетом сминаемого металла, врезался в бок грузовика. Скорости были небольшими, с седоками, скорее всего, ничего не случилось, но капот легкового автомобиля смяло в гармошку. На такой машине уже не поездишь. Водитель «летучки», приданный из комендантской роты, воинственно выставил в окно полуторки «говоруна».
Гренадеры, быстро окружая сцепившиеся машины, держали под прицелом пассажиров «опеля». Саблин вприпрыжку спускался по лестнице, бежал к месту аварии. Он едва выскочил из дома, когда дверка германской машинки распахнулась. Из салона выбрался высокий сутулый человек в пиджаке. Посмотрел на гренадеров неприятным, царапающим взглядом.
– Что ж, на этот раз ваша взяла! – крикнул он. – Не стреляйте, у нас нет оружия.
И тут всеобщее внимание привлёк странный звук: мерное тарахтение мотора и лязг металла. Звук нарастал быстро, никто не успел понять, что происходит, а из-за поворота, того, откуда совсем недавно выскочила «летучка», появился странный самоходный механизм.
Больше всего он напоминал танкетку, только уменьшенную раз в десять по сравнению с боевой машиной. Всё остальное было таким же: приплюснутый корпус без башни, гусеницы, защитная окраска. Казалось, какой-то сумасшедший моделист взял и скопировал размерами метр на полтора образец настоящей бронетехники. Людей в танкетке явно не было, никакого оружия тоже не наблюдалось. Может, это сбило с толку гренадеров, карикатурная танкетка не имела никаких видимых признаков опасности.
Тем временем машинка бойко пылила по дороге, на повороте исправно совершила манёвр и направилась точнёхонько к стоявшим автомобилям. Бойцы смотрели на всё это, нервно теребя оружие, оглядываясь на командира. Подпрапорщик Карамзин выжидал, оценивая обстановку, готовый в любой миг дать команду стрелять. Но танкетка катилась, на подъезде она ещё поддала скорости и со всего хода врезалась в сцепленные мёртвой хваткой «летучку» и «опеля».
Саблина спасло расстояние и то, что он непроизвольно пригнулся, организм на автомате реагировал не непонятную обстановку.
Взрывная волна подбросила его и перевернула в воздухе. Приземление выбило дух из лёгких. Сверху пронёсся раскалённый смерч, просвистели осколки, из окон «сержантского» дома градом посыпались стёкла. Следом рванули бензобаки автомобилей, пламя вмиг объяло сцепленные машины, и они заполыхали чадным факелом. Вокруг распростёрлись тела гренадеров мобильного резерва.
Саблин лежал навзничь, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, и невидящим взором глядел в небо. Быть может, виделись ему сейчас отлетающие души его бойцов, а может, просто рябило в глазах…
К действительности его вернул Урядников, трясущий за плечи:
– Ваш-бродь, ваш-бродь! Живой?!
Саблин промычал что-то неразборчивое, а верный Анисим несказанно обрадовался:
– Слава тебе, Хосподи, слава, Хосподи. Живой!
Невдалеке перепуганный насмерть Ося Шифман жал на газ старенького «форда», улепётывая подальше от «сержантского» дома. Он
