слишком умелая.
Качмарек посмотрел на Мазура, тот едва заметно кивнул.
– Что ж, договаривайтесь со Стефаном. Только не тяните – завтра-послезавтра…
– Я понял, – кивнул Саблин. На том и разошлись.
Договориться с тренером-распорядителем не составило труда. Бой Гусара с Шершнем он внёс в завтрашний список. Теперь Саблина больше всего интересовал поединок Мазура с Тарзаном. Кузнеца в ринге он видел, но тяжеловесы, это отдельная песня. Они, как правило, малоподвижны, бой ведут в неспешном темпе и часто заканчивают одним точным ударом. Полусредневесы и средневесы дело иное. Если боксёры умелые, тут будет и тактика, и стратегия, и обилие финтов. Почему-то Саблину казалось, что манера у более лёгких поляков окажется похожей.
Зрителей вечером собралось, не протолкнуться. Все знали бойцов, помнили их прежние победы и с нетерпением ждали сегодняшней схватки. Саблин зашёл в буфет к Федору, спросил его мнение. Буфетчик честно признался, что ему трудно предсказать исход поединка. Тарзан лучший в тройке украинцев, но и Ежи силён, работает как автомат. И это смущает. Ему, Фёдору, кажется, что украинец злее и больше мотивирован на победу. А господину офицеру ли не знать, чего стоит настрой перед боем.
Да, Саблин знал удивительные истории, когда слабый боец одерживал победу над более сильным на кураже и злости. Но и выучка остаётся выучкой. Ему тоже показалось, что поляки относятся к оуновцам с лёгким презрением. Не обернётся ли это недооценкой сил соперника?
Что ж, тем интереснее будет посмотреть бой, решил Саблин и отправился в зал.
Урядников занял хорошие места недалеко от ринга. Разогревочные бои окончились, все ждали главного поединка. Помощники Стефана сбились с ног, принимая ставки. Сам распорядитель объявлял предстоящее состязание, не жалея эпитетов для описания достоинств бойцов. Курили зрители нещадно.
Наконец появились сами участники боя. Саблин сразу заметил, что Тарзан сел в красной половине отгородки. Согласовывал он или нет это со Стефаном, оставалось вопросом. Но ещё интереснее оказалось то, что Мазур вообще не пошёл за отгородку, а расположился в кругу соотечественников в дальнем углу зала. Сидел в длинном халате, и до времени не было видно, какого цвета на нём форма.
Когда же боксёр сбросил халат, все увидели, что трусы и боксёрки у него бело-красные, цветов польского флага. Болельщики-поляки только что не рыдали от восторга.
Бой начался. Тарзан стал в свою вольную стойку, руки держал низко, как обычно. Ежи принял левостороннюю стойку, характерную для бойца с сильной правой рукой. Первый раунд прошёл спокойно, боксёры прощупывали друг друга, больше заботясь о защите.
Со второго раунда события в ринге начали принимать более активный характер. Тарзан наседал, норовил начать свою ураганную атаку с обеих рук, но Мазур уходил всякий раз, когда дело доходило до обострения. Так прошёл второй раунд, а за ним и третий. Публика свистела, требовала от Ежи активности, требовала открытого боя. Нервничал и Тарзан, он никак не мог применить свой главный козырь. Кулаки, налитые взрывной мощью и желанием разорвать противника, обрушивались в пустоту.
Четвёртый раунд начался так же, как предыдущие. Тарзан сразу бросился в атаку, стремясь застать Ежи врасплох, оттеснить с середины ринга, прижать к канатам. Не тут-то было, поляк оставался собранным, спокойным и уверенно уходил от натиска Тарзана. А в середине трёхминутки украинец слишком увлёкся, а может, сдали нервы. Так или иначе, он открылся, и Мазур нанёс точный удар правой, попав противнику в висок.
С этого момента поляка как подменили. Он бил не переставая, не давал Тарзану прийти в себя, от точных попаданий в голову украинца шатало. Дело закончилось бы как минимум нокдауном, если бы не гонг.
Бойцы разошлись по углам. Секундантом Ежи был Кузнец. Он что-то нашёптывал боксёру на ухо, обтирал его влажным полотенцем. Мазур совершенно не выглядел усталым. Воды не пил, лишь полоскал рот, дышал ровно. Чего нельзя было сказать о Тарзане. Парень явно выплеснул в первых раундах большую часть своей энергии. И выбросил впустую.
Далее ход боя поменялся. Теперь Ежи постоянно атаковал, не давал Тарзану ни передышки, ни пощады. Работал с обеих рук, постоянно подключая правую. От кроссов и прямых украинца шатало, словно лист на ветру. Отвечать он уже и не думал, всё более уходя в глухую защиту. К концу раунда Саблин понял, что судьба поединка предрешена.
Ещё он понял, что Ежи ловит противника на ошибках, и когда тот совершает промах – не прощает, вцепляется, как бульдог, и добивает его методично и грамотно. Что-то очень знакомое увиделось Саблину в манере поляка. Как тот двигается, как ставит руку, как сбивает попытки ответного удара. Где-то он это всё уже видел…
В начале седьмого раунда, после затяжной атаки Мазура, Тарзан упал. На счёт «восемь» он поднялся, но любому в зале уже было понятно: бой окончен. Тем не менее Тарзан кинулся в бой, с опущенными руками, из последних сил. И получил страшный встречный в челюсть.
После второго падения он не поднялся.
Зал бесился и рукоплескал, свистел и улюлюкал. «Hex жие Польска!» – раздавалось с разных сторон. Мазур с Кузнецом вернулись к Качмареку, тот подал полотенце. Никаких эмоций поляки не выражали, словно так и надо – уделал одного из сильнейших бойцов здешнего ринга, велика важность.
Со всех сторон сыпались поздравления, вокруг боксёра образовался плотный круг почитателей, но Саблин протиснулся.
– Поздравляю, пан Мазур, – протянул он руку. – Отличный бой.
