– Бери.
– Помоги встать.
Она обхватила его. Саблин встал, прижал Хелену к себе.
– Так нечестно, господин поручик, – прошептала она.
Он крепче обнял любимое тело, женщину, за чью жизнь не жаль отдать свою. Задохнулся её дивным ароматом, который не перебивали ни пороховая гарь, ни сырой кровавый дух, наполнявший хату. Его душили слёзы. Отчаянный гренадер, русский боевой офицер едва сдерживался. Так бывало с ним только в детстве, когда случалась вдруг непоправимая беда. Детская беда, но оттого не менее горькая. И ещё горше было от осознания – Хелена права. Кругом права. Всё это делало предстоящую разлуку нестерпимой.
Девушка осторожно высвободилась. Руки Саблина упали.
– Если хочешь поговорить с ляхом, делай это сейчас. Скоро здесь будут стрелки комендатуры.
Мы хоть и действовали быстро, но не бесшумно же. Мне пора, люди ждут. Да и с комендантскими встречаться нет нужды. Прощай, мой бедный поручик. Мой бравый поручик… Прощай.
И всё. Она ушла, а Саблин готов был завыть. Или упасть и лежать, заткнув уши, зажмурив веки. Или разнести в щепы эту избёнку. Но вспомнил: в соседней комнате сидит польский друг, соратник по ликвидации групп националистов. Добродушный парень с открытой и располагающей улыбкой.
Берегись, Ежи, поручик Саблин идёт. И ничего хорошего тебе это не сулит.
2
Мазур ёрзал на стуле. Но поляку повезло меньше Саблина, путы держали крепко и не собирались отпускать пленника. На звук шагов Ежи обернулся. В первый миг глаза его вспыхнули радостью, но, видно, было в лице, во взгляде русского поручика что-то такое, от чего радость поляка тут же угасла. Он даже съёжился на стуле, но заговорил вызывающе:
– Слава Всевышнему, поручик. Освободите меня скорее, и надо уходить. Думаю, встреча со стрелками комендантской роты не входит и в ваши планы?
– Отчего же, мне свои не помеха, – ответил Саблин. – Тебя, Ежи, я сдам контрразведке. Их очень интересует организация «Серебряный зигзаг». Но прежде ты мне скажешь, кто резидент. Где его найти, кем числится в миру. Вопросы те же, что и у Слона.
– Вот-вот, ты и сам не отличаешься от этих бандитов, – прошипел Мазур. – Пся крев, быдло, унтерменш! Всех вас, русских, надо стрелять. Давить! Ничего, настанет наше время…
– Ты до этого времени можешь не дожить, по-ручник, – оборвал Саблин. Он намеренно назвал воинское звание Мазура на польский манер, как бы отделяя себя, поручика российской армии, от националиста. – Но я сохраню тебе жизнь в обмен на информацию.
– Ничего не скажу! – взвизгнул Мазур. – Язык откушу, но тебе…
– Врёшь! – Саблин скрутил воротник модной рубашки поляка в кулаке и дёрнул пленника так, что натянулись верёвки. – Ты слишком любишь себя, Ежи. Слишком высоко ценишь свою ясновельможную панскую жопу. Но я не дам тебе умереть спокойно.
С этими словами Саблин отпустил поляка и подобрал валяющийся рядом табурет. Хорошенько размахнувшись, он грохнул им об угол стола. Табурет разлетелся, в руках поручика осталась ножка: увесистая, ухватистая, то что надо.
– Я сломаю тебе правую руку в трёх местах: плечо, локтевой сустав, предплечье. Будет мало, проделаю то же самое с левой. Ни один хирург не возьмётся восстановить конечности после такой травмы. Ты никогда не выйдешь больше в ринг, не сможешь стрелять, ты станешь никому не нужным инвалидом. В контрразведке тебя всё равно выдоят досуха, а потом выбросят, как выпитую бутылку вина. Будешь прозябать. Но если испортишь мне настроение окончательно, плюну на всё и пристрелю. Что ж, начнём?
И Саблин замахнулся ножкой.
– Стой! – выкрикнул Мазур в отчаянии. – Стой, пся крев, я скажу…
Поручик, не опуская своего орудия, подытожил:
– Ты провален, Ежи Мазур, поручник польской армии. Обратного хода нет. Так хоть живым останешься. В Сибири мужики обожают биться на кулачки, будешь там непобедимым Ежиком. Ну, морда, говори!..
И отвел ножку дальше за плечо, увеличивая замах.
– Его зовут пан Владек! – нервно выкрикнул Мазур, косясь на занесённую дубинку в руках Саблина. – Фамилия Шиманский. Снимает квартиру где-то на Лесной. Там доходные дома, точнее я не знаю…
– Точнее, Ежи, – с угрозой проговорил Иван, но орудие пытки опустил.
– Он никогда не приглашал к себе. Как-то мы встретились у Клуба, он и проговорился случайно, мол, мне ещё на Лесную ехать. В основном связь поддерживали через почту. Шиманский присылал письма, каждый текст имел своё значение.
– Какую задачу вам поставили?
– Вначале найти подходы к вашему штабу в Доме инвалидов и к Цитадели. Но везде всё хорошо охранялось, без пропуска, в цивильном не пройдёшь. И
