для тебя в том числе. Прости.
– Ты не студентка университета. Но кто? Хелена покачала головой.
– Я была студенткой, но не только. До нас дошли слухи…
– До кого «до нас»?
– Подожди, не торопись. Так вот, мы узнали, что профессор Штраубе собрал какую-то странную группу. Официально – обучение гипнотическим способам преподавания. На деле профессор гипнотизировал самих девушек. И меня среди прочих. Внушал что-то, но после сеанса я ничего не помнила. Тогда мы тоже нашли гипнотизёра. Он каждый раз проверял меня, но разобраться не смог. Говорил, слишком сильное внушение. Единственное, чем помогал, подчищал – он сам это так называл – моё подсознание после каждого сеанса.
– Почему ты сразу не покинула группу? Почему ничего не сказала мне?
– Покинула, но мы не разобрались в происходящем. Имелись лишь неясные подозрения. И сказать не успела. Той ночью я ещё ничего не понимала, а когда узнала, что группа в полном составе выступает на съезде в тингель-тангель[12], ты был уже в Политехничке. Туда меня не пустили. Ещё раз прости…
Хелена склонилась к Саблину, провела ладонью по его лицу. Он схватился за тонкие пальчики, как хватаются за последнюю надежду выжить. Поднёс к губам. Она засмеялась, убрала руку и поцеловала Ивана.
– У меня губы разбитые, – виновато сказал он.
– Да, запеклись. Бедный мой поручик.
– Ты больше не исчезнешь? – спросил, заглядывая ей в глаза.
Она грустно улыбнулась и промолчала.
– Пани Ядвига скончалась, знаешь? Следователь сказал, сердце.
– Знаю, – кивнула Хелена. – Как-то странно всё это. Никогда Ядзя на сердце не жаловалась. И вообще, здоровье у неё было крепкое.
– Обещаю, я разберусь в этом. Но ты теперь наследница. Дом и прочее. Можно обратиться…
– Нет, пани Каминьска не принимала моих взглядов. Считала, что всё это вредная глупость. Так что, если завещание и существует, то составлено оно, боюсь, не в мою пользу. Да и не пойду я в комендатуру.
– Ты не сказала, кто твои друзья. Гипнотизёры и прочие…
– В этом всё дело, Иван Ильич. Мы – Украинская социал-демократическая рабочая партия. Боротьбисты. Слышал, наверное. Для нас оуновцы – враги. Мы это змеиное гнездо давно на прицеле держим. Тебе повезло, что решили накрыть их именно сегодня. «Зигзаг», контора Мазура, тоже враги, но и российские имперские офицеры не друзья. Мы ведь коммунисты, Саблин. Вы своих-то извели, а мы вот остались. Установится ваша власть, возьмутся и за нас. Так-то, бедный мой поручик.
– В таком случае ты и меня должна зачистить.
– Должна, но не могу. Скорее убью себя. – В глазах Хелены плавилась и переливалась тоска. – Кое-кто хотел, сдерживать пришлось. Ярослав, например, тот, что окна молотом выбивает. Вместе со ставнями. Но я сказала, что русский поручик ценный информационный источник. Нужно, мол, учинить допрос.
– Так ты меня допрашиваешь?
– По-моему, больше говорю сама, – улыбнулась Хелена. – В обиду я тебя не дам. Пока российская армия борется с ОУН и Дефензивой, нам с вами по пути. А дальше – бог весть.
Саблин привстал на тахте, заговорил жарко, сбиваясь:
– Хелена, останься! Я сделаю новые документы, мы уедем… В Россию, в Киев, куда захочешь. Это всё я возьму на себя, никому не отдам! Мы должны быть вместе… Вот только добьём гадов…
– Именно. Куда же ты уедешь, господин офицер? Ты человек чести и долга. Может, за это и полюбила. – Хелена отстранилась и совсем по-женски сложила руки на коленях. На Ивана она не смотрела. – Настоящий мужчина: честный, сильный, верный. Такое женщины чувствуют сразу. – И подняла глаза. – Ты жить потом не сможешь, для тебя это будет побегом, предательством. К чему такая судьба? Да и у меня свой путь. Я тоже не умею ни бежать, ни предавать.
Саблин откинулся на тахту. В горле стоял ком, знал, скажи он сейчас хоть слово, голос предательски дрогнет. Поэтому молчал. Хелена снова склонилась над ним, целомудренно поцеловала в лоб.
– Та ночь была самой лучшей в моей жизни, господин поручик. Я тебе благодарна и никогда эту ночь не забуду. Но теперь уйду. Кто знает, быть может, мы ещё встретимся, и обстоятельства будут за нас, а не против.
– Поляк жив? – деревянным голосом спросил Саблин.
– Да, так и сидит, привязанный к стулу. Он тебе нужен?
– Позарез.
