— А она и мстит… — устало и тихо выдохнул Илстрем, — заявилась с пузом и утверждает, будто отец этого дитяти — Ардест. Доренея с нею как с драгоценной вазой носится, не знает куда посадить.
— Не может такого быть. — Ольсен оглянулся и посмотрел Весе прямо в глаза. — Слышишь, кошка? Она приезжала прошлой весной, и после того Берест с нею более не встречался…
— Я знаю. — Веся уже припомнила Ниренту и поверила словам мельника. — Не волнуйся, дед. И не забывай, у нас теперь есть способ вывести ее на чистую воду. Ардест легко отличит правду от лжи.
— Она скажет, будто он лжет, — впервые подала голос Кастина, — известный трюк. Нужно зелье правды… но будет очень противно ее слушать.
— А Доренея?! — тоскливо смотрел на них князь. — Вы понимаете, чего вы ее лишаете? Она же имена внучку придумывает, распашонки вышивает. Да и не в ней одной дело… Анастия — дочь Бервода, моего двоюродного кузена. А он, как все знают, человек состоятельный и добровольно оплачивает половину расходов на войско.
— И за то имеет право первой руки в выборе купцов, доставляющих фураж и продукты, и половину трофеев, — спокойно сообщил Ольсен, — и с каждым годом становится еще богаче, потому как купцы вовсе не дураки… знают, кому кланяться.
— Но он хоть думает не только о своём кармане, а и о клане, — хмуро огрызнулся Илстрем, — но устроит большой скандал… если вы сейчас разоблачите Анастию. Я надеялся, что Берест пересидит в Цитадели, пока она не родит… а потом определим, чьё дитё. Сейчас, как мне сказали, это невозможно. И это не всё… он в этот раз дал втрое больше денег… вот потому-то мы и празднуем тут, а не в Гнезде. Заодно собираем войско в поход на Антаиль, Берводу донесли, где у хингайских жрецов тайное логово. А заодно он намерен искать древние сокровища… отчего вы все на меня так смотрите? Ардест? Ольсен?
— Ох и дураки… — потрясенно выдохнул мельник, но его тут же перебил напряжённый голос травницы:
— И кто же должен был вести это войско?!
— А ты кто такая, чтобы я отвечал? — мгновенно взъерошился Илстрем, но рассмотрел, с какой участливостью и печалью смотрит на него незнакомка, и сразу примолк.
— Терсия я, чародейка, — терпеливо сообщила женщина, — и думаю, не ошибусь, если окажется, что во главе войска вы намерены поставить Абероста.
Глава двадцать пятая
Стук в дверь показался в наступившей тишине зловещим, как первый удар пожарного набата, и все заметили, как резко дёрнулся от этого звука старавшийся казаться невозмутимым князь ястребов.
— Илстрем, это я, — раздался вслед за очередным ударом уверенный женский голос, и хозяин кабинета как-то излишне суетливо поднялся с места и поспешил к двери.
И с каждым его шагом в груди у следившей за будущим тестем чародейки разрастались казавшиеся совсем недавно невозможными сочувствие и жалость. Темные силы, ведь он так же, как и ее отец, тащил все эти годы в душе боль за своего ребёнка и, как умел, боролся за его счастье. Пошел навстречу его желанию стать воином, но окружил надёжными и преданными братьями и соратниками, отдал в полное владение неприступную крепость и до сих пор пытается под каждый шаг подстелить соломки. Словно не замечая, насколько вырос и возмужал Ардест и вполне может постоять и за себя, и за семью.
Хотя… новая мысль была неожиданна, вот только ничего нового в ней не было. Ну конечно, он отчётливо осознает, что третий сын — взрослый мужчина, закаленный воин и умный командир, но в душе, как иногда признается ее батюшка, не может в это поверить.
— Мне все кажется, — вздыхал в самые благодушные минуты князь клана Куницы, — вот откроется дверь, и вы вбежите все вместе… будто с прогулки вернувшись, с пучками травы, называемыми букетами, с репьями в косичках и свежими царапинами… наброситесь на квас и пирожки и станете взахлеб рассказывать про страшного жука, пойманного Севериной.
— Веся… — еле слышно шепнул в ухо любимый голос, — держись, пожалуйста!
— Не волнуйся, — чуть громче, чем нужно, чтоб услыхал он один, пообещала куница, — лучше подумай, как отцу-то помочь.
— Я думаю, — так же негромко ответил Саргенс, — а вы все помалкивайте.
— Мне сказали, Ардест приехал? — Веся ясно расслышала в вежливом вопросе вошедшей женщины тень упрека, а княгиня отобрала у мужа руку, которую он нежно целовал, и потребовала: — Покажи же мне его, наконец!
— Я тут, матушка, — поднялся ей навстречу княжич и попытался поднять Весю, но куница накрепко вцепилась в свой стул и идти вместе с ним
