Евдокия потрясла головой: нет уж, она скорее в монастырь уйдет, чем замуж…
– Ну и этот-то чем нехорош? – поинтересовалась маменька, макая в чай баранку. Пила она красиво, переливая чай из чашки в блюдце, а то водружала на три пальца. Модеста Архиповна наклонялась к краю блюдца, вытягивала губы трубочкой и дула, отчего чайное озерцо приходило в волнение.
– Всем!
– Молодой… красивый…
– Как пряник с сусальным золотом.
– И стихи вон пишет…
– Про коров.
Евдокия чай пила из чашки и горячий, обжигающий.
– Зато здоровый какой, – возразила маменька, уже понимая, что прекрасный Аполлон оставил упрямую дщерь равнодушной.
– Во-первых, мне на нем не пахать. – Евдокия разломала сушку в руке. – Во-вторых, сомневаюсь, что запор с поносом и почесухой – признаки здоровья… и вообще, я не хочу замуж!
Маменька, зацепив щипчиками сахарный осколок, обмакнула в чай. И белый рафинад потемнел.
– Не так там и плохо, – примирительно сказала она, глядя, как с осколка в чай капают сладкие капли. – Всяк лучше, чем старой девой… вот доживешь до моих лет и поймешь, что счастье – в детях.
– Ну да…
– А без мужа и не думай. – В этом вопросе Модеста Архиповна была непреклонна. Веяния веяниями, а приличия – приличиями.
Следовало признать, что в чем-то маменька была права… не то чтобы Евдокию тянуло обзавестись семьей, но… принято же. Вон и деловые партнеры косо поглядывают, всерьез принимать не хотят. Одно дело – серьезная замужняя женщина, и другое – девка-перестарок.
Дернув себя за косу для смелости, Евдокия решилась:
– Я сама себе мужа найду.
Маменька приподняла бровь.
– Послушай… мы ведь все равно спонсируем этот конкурс…
…идея принадлежала Евдокии, и матушка долго не желала понять, какое отношение конкурс красоты «Познаньска дева» имеет к унитазам. А самое что ни на есть прямое…
– …я отправлюсь в качестве…
…уж точно не конкурсантки.
– …полномочного представителя от фирмы «Модестъ». – Евдокия щелкнула пальцами. – Буду следить, куда наши деньги расходуются.
Матушка кивнула. Вот проследить – это понятно… деньги, они такие, чуть отвернешься, враз разворуют.
– Конкурс же будет проходить при дворе… и я думаю, там найдется пара-тройка вдовцов, не обремененных детьми…
…и состоянием, поскольку иного варианта для себя Евдокия не видела. И да, при дворе она постарается найти мужчину, который не слишком сильно изменит привычную ее жизнь.
Муж?
Пускай… и после замужества жизнь существует.
– А Грель? – Модеста Архиповна облизала рафинад, с которого в блюдце падали темные капли. – Мы ж его послать собирались… ты сама предлагала. Он себе и штаны купил новые, со штрипками.
Штаны со штрипками были, конечно, весомым аргументом, но Евдокия не собиралась отказываться от идеи, пусть и внезапной, но неожиданно любопытной.
– Грель другим разом скатается, – сказала она. – Штаны его обождут… в конце концов, муж штанов важнее. Наверное.
И сердце замерло: а вдруг не согласится маменька? Нет, она женщина разумная, но и на нее порой блажь находила. Отчего молчит, разглядывает не то Евдокию, не то собственное в самоваре отражение.
Евдокия тоже глянула и отвернулась.
Лицо, и без того безмерно округлое, размазалось по медному боку, расплылось, сделавшись и вовсе уродливым… перестарок.
…зато с миллионами. А миллионы – они и при дворе миллионы… главное, распорядиться ими с умом.
– От и хорошо, – произнесла маменька со странным удовлетворением, разгрызая сахарный осколок. – Съезди, Евдокиюшка, развейся… погляди, как оно в столицах. Заодно за Аленкой присмотришь…
…о нет!
Глава 3
О шпионах, мздоимцах и секретных операциях
