производственный муравейник…
В третьей мини-мастерские располагаются прямо под открытым небом, прячась в крытые цеха только на зиму. Посреди улицы стоит печь, рядом – с пяток станков с гончарными кругами. Люди вручную лепят горшки, тарелки и кружки, здесь же первично сушат изделия на солнце, затем обжигают в печи, покрывают эмалью, грузят в тук-туки. И на базар! Элементарное мануфактурное производство.
Даже в самом маленьком поселении Нового Китая есть хотя бы один магазинчик, местные очень любят торговать, у жителей наблюдается предпринимательский бзик, даже если они работают без особой выгоды. Я так думаю: в таком подходе есть важный воспитательный момент. Люди привыкают вкалывать всегда и в любых условиях, а не сидеть на корточках у перекрестков, рассказывая прохожим, что в труде нет смысла.
Конечно, авто тут всегда можно продать…
Это и сделаю. Но не сейчас. Мы уже определились: немного поиграем в штирлицев – уж больно интересные возникают вопросы.
– При таких раскладах я на облезлый дробовик вообще тратиться не хочу! Чего молчишь, командир?!
Елки, так и под ребра ткнуть может! А палец у него – как костыль железнодорожный…
– Зачем шуметь? Цены на лодки прикинули, с оружием пока непонятно, будем думать. Сейчас доедем до этого деда, может, выйдет тема. Все нормально!
– Нормально… Дед какой-то. Скоро уже?
– Музычку воткни! – цыкнул я.
– Так скоро?
Взял с сиденья клочок бумаги, в который, похоже, совсем недавно заворачивали рыбу. Дорожных указателей тут нет. Не озаботились власти Пекина такими мелочами.
– Вроде вот тут. Километров двадцать, потом сплошные развилки.
– К японцам не зарули, я суши не люблю.
– Не заблудимся. Что ты развалился, хоть сканер включи, пора!
Какая тут экзотика пошла!
На переносных жаровнях с шипением жарятся кубики местной разновидности тофу из гороха, готовятся яичные блинчики с укропом, с крыш и заборов свисают проволочные решетки со штопаными носками, за дверьми гремит посуда, по радио звучит китайский рок, изредка перемежаемый чем-нибудь европейским…
Теснота помещений и недостаток освещения постоянно заставляют жителей выходить на улицу, если позволяет погода, конечно.
Сохнущее на длинных еловых шестах белье и одежда порой почти закрывает фасады. Тут нет канализации. В углу каждого двора стоит дощатая туалетная кабинка, пару раз видел даже рубленые. Многим приходится использовать деревянное ведро с крышкой – унитаз системы «матун», а вы и не знали, дачники подмосковные! Утром по улочкам на вонючей велоколяске медленно проезжает золотарь, обитатели района выносят матуны, мужик их быстренько споласкивает ручным насосом.
Дремлет в шезлонге старик, иногда слышишь стук костяшек маджонга, значит, там стариков двое как минимум, чаще же они собираются ворчливыми группами. Рядом подросток чинит велик, девчата школьного возраста возятся с детьми поменьше, мамаши визгливо покрикивают и широкими тесаками шинкуют овощи. Никто не жалуется на тесноту, кажется, что люди сознательно жмутся друг к другу, им так спокойней, безопасней…
– Махмуд, говоришь?
– Ага, а этот Турсун его племянничек.
– Басмачи, – безапелляционно бросил напарник. – Живорезы.
Я поморщился.
– Перестань, какие басмачи? Уйгуры это, местные.
– Какая разница, брателло? Что-то я не помню достижений уйгурских рыбаков. Как и подводников. Так, это… Схемы две?
– Две.
Живет на великой реке Волге одинокий дед, по слухам, продает алюминиевую лодку с мотором. Старик почти потерял самоходные свойства, золотая рыбка в сети так и не попалась, и судно ему уже без надобности. Вот такая вкратце информация.
Впереди показалась самая необычная в окрестностях деревня.
Это Тулоу, огромный круглый дом-крепость, в котором живет все население. В диаметре дом примерно семьдесят метров. Очень толстые внешние стены. Ворота всего одни, обшиты толстым стальным листом. Мне рассказывали, что Тулоу появился в самом начальном периоде выживания китайской селективки, когда возник конфликт между элитой Крепости и первыми потеряшками. Необычайное сооружение было построено силами четырех семейных кланов и успешно выручало жителей в стычках. В прошлые земные времена подобные крепости-деревни встречались в китайских провинциях Гуандун и Фуцзянь. Сейчас здесь обитает мутная закрытая секта, странные люди никому не мешают, но и к себе не пускают. Занимаются бортничеством, сбором целебного и съедобного гербария.
