месте – заберу ее, когда вернусь, чтобы собрать жив-корень. Затем я осторожно взяла на руки человечка и направилась к дому тетушки Лилиан.
От поляны до фермы тетушки Лилиан было добрых два часа ходу. Правда, обратное путешествие обычно занимало меньше времени, поскольку дорога по большей части шла под уклон. Но из-за человечка мой путь чуть затянулся. Нельзя было сильно трясти раненого, поэтому я шла медленнее обычного. Корни с ума бы сошел от такой неспешности. Постоянно приходилось останавливаться и проверять, дышит ли еще существо. После каждой такой паузы я снова шагала вперед и жалела, что я не птица и не могу долететь прямым путем по воздуху, вместо того чтобы взбираться на один крутой склон и топать вниз по другому.
В общем, беспокойная получилась прогулка. Я боялась тех, кто превратил человечка в подушку для иголок, – вдруг они кинутся на нас из засады? Конечно, я пыталась убедить себя, что все это глупости, но, если подумать, почему? Его враги вполне могут скрываться где-то в лесу, и, вероятно, они совсем рядом.
Так что нервы у меня были на пределе, сами можете представить. Ко всему прочему время от времени раненый человечек у меня на руках превращался в охапку прутьев, корней и всякой всячины. В первый раз, когда это случилось, я едва его не уронила. Пучок веточек и листьев жалобно вскрикнул – скорее даже не от резкого движения, а от того, что я его слишком крепко сжала. А потом снова стал собой: птичье гнездо из сломанных прутьев превратилось в маленького человека-корня.
– Прости, пожалуйста, – прошептала я, но он уже снова потерял сознание.
Когда рассказываешь об этом, вроде бы даже забавно. Целых три года я была сама не своя от фейри из историй тетушки Лилиан. Целых три года я мечтала свести знакомство с волшебным народом. И вот теперь, когда у меня наконец получилось, я изо всех сил спешу вернуться на ферму Киндредов и покончить с этим. Тетушка Лилиан, конечно, придумает, как выручить меня из переделки, в которую я так неожиданно угодила. По крайней мере, я на это надеялась, хотя и догадывалась, что беды мои только начинаются.
Глава четвертая
Время подходило скорее к ужину, чем к обеду, когда я наконец пересекла ручей и зашагала вверх по склону холма к дому тетушки Лилиан.
– Ох, девочка, – вздохнула старушка, когда я боком толкнула кухонную дверь и вошла со своей ношей. – Во что еще ты нас впутала?
Корни вскочил и кинулся ко мне, но я оттеснила его ногой и водрузила человечка на кухонный стол.
– Я не специально, честно, – виновато пробормотала я.
Как я и надеялась, тетушка Лилиан взяла на себя дальнейшую заботу о раненом. Она влила пару глотков своей настойки в рот существу и осторожно потерла его горло, чтобы жидкость прошла внутрь. Затем она завернула его в одеяло, уложила в корзинку и поставила ее возле печи. Корни предпринял вторую попытку выяснить, кого это принесли, – он сунулся было к корзинке, но был тут же изгнан за дверь.
– А теперь расскажи, что случилось, – проговорила тетушка Лилиан.
Мы с ней уселись по обе стороны от корзинки, и я пустилась объяснять, как вышло, что я принесла человечка именно к ней.
– Я не знала, что мне еще делать, – оправдывалась я. – Не могла же я просто оставить его там.
Пока я говорила, тетушка Лилиан внимательно изучала пострадавшего. Затем она подняла взгляд на меня.
– Ты поступила правильно, – произнесла она; ее губы тронула улыбка. – А знаешь ли ты, девочка, кого принесла?
Я помотала головой.
– Корневика.
– В смысле, он сделан из корня? Из женьшеня?
– Да нет. Он один из тех духов, которым мы воздаем должное, когда приходим за жив-корнем. Похоже, мечта сбылась: начинается твоя собственная история с фейри.
– Но я вовсе не мечтала, чтобы при этом кто-то пострадал, – пробормотала я.
Тетушка Лилиан кивнула:
– Видно, так уж устроено: вначале обязательно кто-то должен пострадать. Ведь моя-то история началась с укуса змеи.
Я знала эту историю наизусть: как ее ужалила змея, а потом она познакомилась с Яблоневым Человеком и все такое.
– Давай-ка взглянем на стрелы, – предложила тетушка Лилиан.
Вытащив из рюкзака кулек, я осторожно высыпала стрелы на кухонный стол. Тетушка Лилиан принесла зажженный фонарь. Сумерки еще не сгустились, но солнце уже ушло на другую сторону дома, так что фонарь был в самый раз. Маленькими щипцами она подняла одну стрелу и поднесла ее к свету.
– Видит Бог, я не то чтобы в этом разбираюсь, – задумчиво произнесла она, – но уж очень это похоже на пчелиное жало.
Я растерянно посмотрела на старушку.
– Выстрел фейри, вот как это называют, – пояснила тетушка Лилиан. – Такие стрелы пчелиные фейри используют против своих врагов. Они ведь не могут жалить, как пчелы, у них нет жала.
– А он… корневик сказал, что на них был яд.
