– Не посол. Рангом пониже. Не помню еще кто. В отличие от некоторых. Счастливый ты, Гошка. И за что тебе столько памяти?
– В наказание, – объяснил Гош, выходя из-за тягача. – Ну-с, плесни балтийцу… А где Большой?
– Купается. Вон… Слышишь?
– В горюче-смазочных материалах?
– Да нет, там у заправки громадный отстойник. Вода хорошая, дождевая. Масляных разводов нет.
– А ты купался?
– Да боязно как-то. Еще лишай какой-нибудь подхватишь, а чем лечиться?
– Не дай бог теперь заболеть. Все, что страшнее простуды… Уф! Спасибо. Хватит.
– Пошли завтракать.
– Минуту, – Гош нацепил темные очки, чтобы так не слепило, и огляделся.
– Вспоминаешь? – завистливо спросил Цыган.
– Угу. Даже страшно. Ты держи меня, чтобы в депрессуху не ударился.
– Как держать?
– Ну, говори о чем-нибудь отвлеченном. Так, слева у нас пункт техобслуживания. Кстати, здесь же и аккумуляторная. Вот кочегарка. Понял. Грузовики стоят на консервации, там ничего интересного нет. Ох, что-то мне этот парк не нравится. Очень уж знакомо…
– Я вот думаю… – начал говорить об отвлеченном Цыган, выплескивая под ноги воду из котелка.
– Помолчи, будь другом. Не сбивай меня. Э! Что ты с водой так обращаешься?
– Так ее здесь видимо-невидимо.
– Это из той лоханки, где Большой плавает?
– Ну…
Гош фыркнул, но от язвительного комментария удержался.
– Вы боксы не вскрывали? – спросил он.
– Мы сюда вчера даже не заходили. Мы только у ракетчиков были.
– Ракеты отставить. Нам что-нибудь попроще нужно. Знаешь, старина, ты давай накрывай на стол, а я минут через десять подойду. Хочу осмотреться.
– Да, наверное, лучше до еды, – согласился Цыган, кивая на будку КПП. Через пыльное стекло на объездчиков таращилась мумия в погонах. – Дальше может быть еще хуже.
– Это хорошие мертвецы, – сказал Гош. – Это, дружище, не мертвецы, а спасение наше. Я когда сообразил, что армию выкосило начисто… Нехорошо так о людях, но ты даже представить не можешь, какой беспредел учинили бы в наши дни истосковавшиеся по воле солдатики.
– Да ну… Чем они хуже нас?
– Это оказались бы самые опасные тупые, поверь мне. Была одна история… Черт, откуда я ее знаю? Народ из университета поехал на картошку. Историки, кажется. Знаешь, что такое «картошка»? Так вот, жили они в пустующей общаге. В нескольких километрах размещался стройбат. Однажды после отбоя всех парней угнали на какую-то срочную работу. Девчонки остались. Среди ночи подъехал стройбатовский грузовик… Типа познакомиться. Как бы по взаимному согласию. Одна девица потом с собой покончила, еще одна с ума сошла, а остальные… Как ни крути, травма на всю жизнь. Вот так-то, брат. Советская армия – это лишение свободы и больше ничего. Тебя ни за что ни про что на два года сажают. Знаешь, кому больше всего в армии завидуют? Тем, кто занят боевой учебой. Какое-никакое, а серьезное занятие. Когда мы раз в полгода выходили на полигон… Ой, хватит. Так и прет из меня, так и лезет. Нужно все-таки в Москву идти. Представляю, что начнется, когда дома окажусь. Неужели я все смогу вспомнить? Знаешь, сейчас верю. Все получится у нас, дружище.
– Я с тобой пойду, – сказал Цыган. – И в Москву, и сейчас. Что бы ни случилось, я с тобой. Понял?
Вместо ответа Гош благодарно склонил голову и ткнул Цыгана кулаком в плечо.
– Большой! – крикнул он. – А ну, выныривай!
За первым же боксом их взору открылась удивительная картина.
– Вот это да! – восхищенно пробормотал Цыган. – Это какой у нее калибр? Голова пролезет…
– Можно посчитать, – небрежно бросил Гош. – Калибр двести три и две.
– Твоя?! – взвился Большой. – Твоя, да?!
– Нет, – Гош помотал головой и улыбнулся. – Эта не моя. Вон та.
– Какая?! – заорали хором объездчики.
– Молитесь, Регуляторы, – попросил Гош. – Молитесь, кто как умеет. Разрешаю встать на колени.
Цыган немедленно бухнулся на шершавый бетон и принялся мелко креститься.
