– Нет. – Женя шагнула к нему вплотную, обняла за шею и заглянула в глаза.
– Понимаешь, – кивнул Гош. – Отлично понимаешь.
– Ты чего такой злой?
– Я не злой. Я просто думаю – неужели все по новой? Опять просыпаться агрессивным болваном, заново узнавать мир… А следующий цикл сколько продлится? Иногда мне хочется, чтобы мы не проснулись больше. Конечно, я верю в чудо, надеюсь на что-то. Может, в следующий раз ко мне вернутся новые куски памяти. Но… Зачем? Куда нам с тобой еще больше горя, чем мы уже пережили?
Женя крепко прижалась к нему, уткнувшись носом в шею. Дымов мог говорить что угодно – жаловаться, радоваться, даже ругаться, а ей просто было хорошо с ним.
– Ты посмотри, как ведут себя те, кто проснулся с нормальной памятью… – бормотал Гош. – Они рвут жилы, чтобы создать жалкое подобие прежнего мира. Да еще гордятся тем, как умело выживают. А вот тупые – просто живут и радуются. Знаешь, где тупые несчастнее всего? Там, где они сидят под пятой всяких Главных, Борисов и иже с ними. А я не хочу становиться главным ни над кем… И только сейчас до меня дошло, что возрождать погибшую цивилизацию имеет смысл при одном условии. Когда это занятие действительно имеет смысл. Для отдельно взятого человека. Но, боюсь, этот человек – не я.
– Ты уверен, что мы проснемся и опять ничего не будем помнить?
– Не знаю. Я надеюсь, мы проснемся снова. Просто надеюсь. А что тогда будет, уже сказал. Ничего не будет. В смысле – ничего хорошего. Точно будет меньше еды.
– Еды навалом. Вон на том берегу картошка растет. А вдоль дороги пшеница.
– Ну, консервированных ананасов будет меньше. Загнутся машины, не станет батареек, и так далее. Знаешь, в чем этой планете здорово повезло? Я еще не видел людей с признаками радиационного поражения. Наверное, защита на атомных станциях хорошо сработала. Хотя, может, где-то далеко отсюда и были выбросы.
– Значит, мы не вспомним друг друга? – гнула свое Женя.
– Да откуда я знаю…
– Начнем с белого листа?
– Да о чем ты? – забеспокоился Гош, деликатно вырываясь.
– Гошка, ты же меня хочешь. Что тебя держит? Нам, может, жить осталось до утра.
Гош раздраженно крякнул.
– Я еще ни разу не зевнул, – сказал он по возможности мягко.
– Ты хочешь, чтобы в этот наш вечер, последний, я была счастлива?
– Да отчего же последний…
– Я чувствую, Гош. А еще чувствую, что ты тоже этого хочешь. Ты же добрый, Гош. Сделай женщину счастливой. Забудь обо всем. Хватит себя мучить. Ну же, поцелуй меня…
Вода была теплая, а они – почти совсем голые и чересчур близкие люди, чтобы не выполнить последнюю волю друга. Гош понял: она действительно чувствует, что завтра – все, конец. А объяснять, что он хочет совсем не ее, а всего лишь соскучился по женской ласке, было глупо и недобро… «Дурак, что с тобой? Она права – забудь. Рассуди здраво – у тебя не осталось никаких шансов найти свою возлюбленную. Так полюби эту. Разве трудно?»
Женя обвила его ногами за поясницу и целовала, целовала…
– Возьми меня! – хрипло выдохнула она.
«…Разве преданность этой девчонки не заслуживает награды? Какое право я имею ее мучить? Она такая славная…»
И тут же пришла мысль – а как там ОНА? Если жива. Вдруг тоже сейчас думает о нем? Думает, что не встретит его больше никогда, что настоящая жизнь кончена и остается лишь провести отпущенные дни по возможности нормально.
«И все-таки, куда я девал свое обручальное кольцо?!»
И Гош, еще секунду назад отвечавший на поцелуй девушки, застыл. Опустил руки. Посмотрел куда-то вбок отсутствующим взглядом.
Женя спрыгнула с него и, не говоря больше ни слова, ушла на берег.
Гош вдохнул полную грудь воздуха и сделал единственное, что было сейчас уместно, – исчез. Вынырнул на пределе, секунд через сорок, и поплыл, не оглядываясь, вперед.
На берегу хлопнула дверца «Лендровера».
«До чего стыдно! Дымов, ну как ты мог? А вот не мог! Полное размежевание тела и души. Тело реагирует, а душа не хочет. И черта с два ее заставишь… Утопиться, что ли?.. Вот нырну сейчас со всей дури и выдохну. Да нет, здесь, похоже, неглубоко. Успею выскочить наверх. Инстинкт выгонит. Эх, Дымов, сколько тебя жизнь ни ломает, а ты все нормальный и нормальный… Порядочные люди давно обезумели, а с тебя как с гуся вода. Кстати, очень теплая вода. Обожаю».
