– Летит стая напильников, вдруг один пикирует и в болото хлоп! Вожак поглядел и говорит – да хрен с ним, он все равно без ручки был.
Юра усмехнулся, а Витя сказал:
– Ты прилетай. Ручку приделаем. Раз плюнуть.
На улице было прохладно, градусов шестнадцать, дождь все собирался, но никак не мог начаться. Лузгин плотнее запахнул куртку. Вспомнил, как не любит русское лето жена, привыкшая с детства отдыхать на «югах». Лузгин сто раз предлагал ей отправиться на неделю-другую к морю, но в одиночку Марина туда не хотела. А Лузгина на юге раздражало все. Кроме самого моря… Теперь придется ехать, устроить подарок супруге. Если не шиковать, денег хватит.
Денег хватит… А нервов? Ремонт квартиры, ремонт машины, возня на подмосковной даче – опять головой в ту же задницу. И попробуй не сделай. Ничего, он справится. Просто раньше все было непонятно зачем. Без внутреннего смысла, отсутствие которого убивает целые города – как этот вот. Теперь смысл вроде бы появился. Его личный смысл жизни. Оказывается, когда существуешь только для себя, это не жизнь, а дорога к смерти. И обманываться тем, что твоя работа нужна людям, можно лишь до определенного предела. Однажды приходится выбирать: или ты служишь конкретному человеку, или ложись и помирай.
Любить надо. Детей рожать. И – жить…
В «Кодаке» сидела та же приемщица, с ней опять болтал мужик. На этот раз – плечистый грузный дядька в легком черном плаще. Бледный, одутловатый, заметно невыспавшийся блондин с круглыми водянистыми глазами.
– Привет! – бросил он Лузгину. И улыбнулся, как старому знакомому.
– Э-э… Здравствуйте.
– Я был уверен, что это именно ты. Ну, пойдем?
И зашагал на выход.
Лузгин неуверенно посмотрел на приемщицу, та отвернулась.
На улице их ждала черная «Волга», которой – Лузгин поклясться был готов – минуту назад тут не стояло. Загадочный блондин приглашающе раскрыл заднюю дверь. Лузгин покорно забрался внутрь. Блондин, ловко подобрав развевающиеся полы своего одеяния, уселся рядом и заговорщически поднес к губам палец.
– Обедать, – распорядился он.
Машина тронулась. Лузгин искоса разглядывал блондина. Потом сказал:
– Черт побери… Неужели?!
Тот протянул руку, Лузгин крепко ее пожал.
– Там поговорим.
– Угу.
Ресторан был небольшой, уютный. Блондина встретили с подчеркнутой любезностью. Под плащом у него оказался строгий деловой костюм. Камуфляжную армейскую куртку Лузгина на плечики вешали, будто изделие «от кутюр». И улыбались.
Холодные закуски и ледяная водка на столе возникли мгновенно. Блондин поднял рюмку:
– Ну, за встречу. Сколько лет? Пятнадцать?
– Около того. За встречу.
С минуту они жевали, потом Лузгин сказал:
– Прости, Игорь, что сразу не узнал. Мы же не за одной партой сидели.
– Через одну. Да все нормально.
– Гляжу, ты стал большим человеком на исторической родине?
Блондин протянул визитку. «Игорь Долинский», и ничего больше. Лузгин повертел карточку, потер между пальцами.
– Дорогая игрушка.
– Положение обязывает, я же местный полиграфический бог.
– Типографию, что ли, под себя подмял?
– Подмял! Возвысил. То есть сначала подмял, конечно… Ну, дружище, рассказывай.
– Да я чего, – засмущался Лузгин, потупившись. – Так, журналистика всякая. Живу себе, никого не трогаю…
Долинский насмешливо прищурился, и Лузгин почувствовал – кровь прилила к лицу. Бывший одноклассник изучал его, сканировал, примерно как Вовка.
«Он не то, что Вовка считает «нелюдью», – мелькнуло в голове. – Он человек, но измененный. Другой».
– Слышь, ты, экстрасенс, – сказал Лузгин неприязненно и потянулся за графином. – Давай ближе к делу. Какие у тебя полномочия?
– Широкие. И мне налей, пожалуйста. Ага. Полномочия у меня разные. Тебе документик показать, что ли?
