широкая кровать — ее явно сдвинули с места, чтобы добраться до тайника.
— Что Ванька? — обеспокоенно спросила актриса. — Не помешает?
— Тохлый-то? Нет! — Лизелотта разразилась коротким смешком. — Открывать сфой клюкфенный водка. На минутку выйти. Я кидать отрафа. Ванька выпивать. Капут.
— О мон дье! Я буду о нем молиться… Но давай открывать!
Лизелотта согласно кивнула, вставила ключ в скважину замка и без усилия повернула его. Замок даже не скрипнул: как видно, им часто пользовались и хорошо смазывали. Крышка сундука была откинута; под ней обнаружился странный механизм из шариков, трубок и шестеренок. И все это находилось в непрестанном движении! Шарики катились по трубкам, трубки изгибались, цепляя шестеренки, а те возвращали на исходную позицию шарики. Обе женщины не могли оторвать взгляда от невиданного зрелища.
— Так вот он какой, русский перпетуум-мобиле! — прошептала Мими.
— Фечный тфигатель! — восхищенно подтвердила Лизелотта.
Они еще немного постояли перед открытым сундуком, втайне опасаясь, что вот сейчас движение прекратится и волшебство улетучится, как дым от погашенного пожара, оставив после себя резкий запах разочарования. Но шарики, трубки и шестеренки продолжали функционировать безупречно.
— Нам пора уходить! — сказала парижанка.
Захлопнув крышку и заперев сундук на замок, агенты Блистательной Порты потащили его к выходу.
— Тяшелый, сараса! — пробурчала себе под нос Лизелотта.
— И это только ле модель! — Каштановые локоны Мими растрепались и прилипли к вспотевшему лицу. Однако наводить красоту было уже некогда, да, честно говоря, и не для кого. — Представь, какое импресьон должен производить оригинал!
Они доволокли сундук до прихожей, оделись и вынесли свой груз на улицу. Рядом с крыльцом стояли сани, в багажник которых и был погружен русский вечный двигатель. Сани уже тронулись с места, когда на крыльце показался Михайла Козырь. Его лицо было залито кровью, но глаза пылали огнем священной ненависти.
— А ну постой-ка, дрянь! — возопил он, потрясая пистолетом. Сани прибавили ходу и свернули на дорожку, ведущую к воротам усадьбы.
— Не хочешь по-хорошему? Будет по-плохому! — Дьяк поднял оружие и поймал на мушку голову Мими, сидевшей за рулем. — Получи, сволочь!
Раздался выстрел. Но пуля ушла не в сторону саней, а куда-то вбок и вверх, глухо стукнула о ствол сосны. За мгновение до того, как Михайла нажал на курок, чья-то сильная рука ухватила его за локоть. Дьяк обернулся.
— Ванька, ты?! Зачем помешал мне, смерд?
— Хм… — ответил рулевой по привычке, но потом снизошел до разъяснения: — Баба красивая. Грешно убивать таких.
На лице Василия Шестого играла счастливая улыбка. Царь только что выслушал рассказ думского дьяка о своих злоключениях и лукаво посматривал на князя Ромодановского. Кроме них в тронной зале находился глава ратного приказа Шуйский, который вовсе не разделял веселого настроения государя.
— Я прикажу перекрыть рубежи! — заявил он. — Вечный двигатель останется в России!
— Конечно, прикажешь, — согласился Василий, — но не сей момент. Погоди еще часика два. Мы должны быть уверены, что лазутчицы покинули державу.
— Не пойму я что-то, надежа государь, — насупился Шуйский. — Зачем же их выпускать-то? По мне, так лучше повесить…
— И разрушить государев замысел? — встрял Ромодановский. — Ох, вояка! Ни о чем, кроме сечи, мыслить не умеешь…
— Так вечный двигатель попал к врагу по воле государя? — с видимым усилием догадался главный ратник России. — Такова была царская воля? Но как же так?
— А вот так! — Царь Василий поднялся с трона и подошел к Шуйскому. — Ты раньше о вечных двигателях слышал?
— Вроде нет…
— Вроде-вроде… Не слышал, ибо вечных двигателей не бывает. Любой физикус тебе это скажет. Сие есть абсурдум, нарушение законов природы.
— А что же увезли лазутчицы?
— Игрушку. Модель. Она у них еще, может, полгода покрутится, а потом встанет.
— Ишь ты! — восхитился Шуйский. — Ловко! И как это спасет нас от врагов?
— Это не спасет, — ответил царь. — Спасет совсем другое. — Он приблизился к высокому окну, за которым, далеко внизу, виднелась гавань Архангельска. — Подите-ка сюда, слуги мои верные.
Шуйский, Ромодановский и Козырь исполнили пожелание государя. Михайла выглянул в окно — и обомлел: ко входу в гавань направлялось
