Полковник откинулся на спинку кресла и оглядел свой маленький штаб гордым взглядом.
— Вам отвечает комендант базы «Велга-328» бригадир-полковник Зоран Зоран Петра Грабовски, — произнес он в микрофон так же торжественно. — И мой заместитель — файер-капитан Замир Пауль Ольга Юсупов. Я плохо расслышал, кто там у вас пристроился рядом с адмиралом Эрнесто?
— Его сиятельство ко-адмирал Санчес Диего Хуан Мигель Фернандес, — старательно повторил имперский связист.
Полковник удивленно хмыкнул.
— Что, мальчик из проблемной семьи? — отчетливо спросил полковник и первым захохотал.
А следом захохотал Замир, прыснул Томаш и загоготали остальные.
Судя по тому, как побагровели лица на экране, имперцы догадались, почему над ними смеются.
— Грабовски! — послышался властный голос. — Тебе недолго осталось смеяться, к тебе движется эскадра. Если ты сдашь базу, ты и твои люди останутся в живых.
— Эрнесто, — спокойно возразил Грабовский, — ты же меня хорошо знаешь, я никогда тебе не сдамся живым. И вы, трусливые имперские собаки, это прекрасно знаете, не зря же собрали такую эскадру. Но у нас есть чем ответить, поверь, Эрнесто. Вы получите сполна и подохнете в страхе и позоре, как сдох вчера ваш шпион Клаус.
— Грабовски, — Эрнесто повысил голос. — Клянусь, твоя голова…
— Ты старое бездарное ничтожество, Эрнесто, — перебил полковник. — И твои десантники — трусливые щенки, которые оставят в нашем песке свои жалкие кости. Это будет страшный бой, и никто из вас не уйдет живым, клянусь! У нас на базе есть такое оружие, которого никогда не знала ваша плешивая Империя. Даю тебе свое слово — слово Зорана Грабовски! Больше я не желаю с тобой разговаривать!
Полковник протянул руку и выключил передатчик.
— Цирк окончен, — сказал он. — А теперь за работу! Я дал распоряжения. Вопросы есть?
Замир помялся и покосился на Томаша.
— Говори вслух, — уловил полковник его движение. — Сейчас уже не важно.
— Господин полковник. — Замир кашлянул. — Но у нас ведь всего одна катодная пушка…
— Да, — ответил полковник.
— А энергии в аккумуляторах на один залп…
— Да, — повторил полковник.
Замир помолчал, а затем до него дошло: он вытянулся и щелкнул каблуками.
— Я готов умереть за Метрополию! — сказал он. — Слава свободной галактике!
— Отставить пораженческие настроения, — строго прервал полковник. — Мы все останемся живы и блестяще разобьем врага. Выполняйте мои приказы!
Теперь несущаяся эскадра была видна на всех локаторах. Эрнесто Марианус сделал простой, но безошибочный маневр — он шел на «Велгу-328» строго от Денеба, чтобы до последнего дня быть в засветке на локаторах. Теперь эскадра выстраивалась полукольцом для десантной атаки.
— Господин полковник, я уверен — флагман вот этот! — Замир указал пальцем на самую крупную точку. — Прикажете навести пушку? Если нам повезет…
— Флагман вот тот. — Полковник ткнул мизинцем в небольшую точку с краю. — Но стрелять мы не будем. Подготовьте связь, я буду с ними говорить.
— Они давно пытаются выйти на связь, — доложил связист.
— Пусть пытаются, — кивнул полковник. — Еще не время.
Следующие полчаса ничего не происходило, если не считать того, что эскадра захватила орбиту и перегруппировывалась для десантной атаки. Вскоре началась артподготовка. Даже здесь, на глубине трех километров, ощущался гул и толчки, а что творилось сейчас на поверхности и во что превратилось поле ветряков и техника карьера — лучше и не знать.
Наконец локатор словно вспух — эскадра выпустила десантные боты, и они ринулись вниз. Томаш представил себе имперских десантников: как они сейчас сжимают в руках рычаги и несутся вниз — накачанные боевыми стимуляторами, готовые умереть за Империю.
— Проклятые мерзавцы! — прошипел Замир. — Они сейчас орут хором Имперский гимн с выпученными глазами!
— Да, — сказал полковник. — Именно это они и делают. И это прекрасно. Ждем еще двадцать секунд.
Эти двадцать секунд показались Томашу вечностью. Он до сих пор не понимал, почему полковник взял его в штаб, но уже догадывался, что наступает последний день в его жизни. Что ж, он готов умереть за Метрополию, как и любой из восьмидесяти двух солдат гарнизона. Восьмидесяти одного. Томаш вспомнил Дайбо и крепко сжал челюсти.
