Он повертел в руке конверт, вынул бумажку.
— Десять уроков по первому курсу… стрелк
Отчего-то подарок его сильно впечатлил.
— Ты был на стрельбище? Класс! Из чего стрелял? Да не стой, проходи!
— Обычный набор: автомат-пистолет-дробовик. Знаешь же, инструктора советуют стрелять из того, что дома есть. — Я осекся. Это у меня есть, откуда огнестрел у него? Но Марат только завистливо вздохнул, потом довольно стукнул меня в плечо:
— Спасибо! Я бы не додумался сам купить!
— Это да. Телом силен, головою слаб братик. Привет! — В жизни Виктория выглядела гораздо эффектнее. Не поймешь, в чем причина — или на фотке плохо получилась, или к моменту специально приготовилась, но сейчас она была не симпатичной, а почти красивой. Почти — но нет. Эффектная, за счет поведения и чуточки макияжа, но не красавица. То, что меня попытаются как-либо использовать, это было понятно, даже думаю, что инициативу проявила сама девушка. Марат стесняется, хотя и понимает ее резоны, самой же девушке… Не знаю. Кажется, мне не стоит пытаться сообразить, как и о чем они думают.
— Виктория?
— Вика. Ты, значит, Светик?
— Виталий — лучше звучит.
— Проходи. Времени сбора не назначали, кто когда придет — тогда и угостится. Как народ с работы потянется еще человек пять подойдут.
Я кивнул и, как сказали, не разуваясь, прошел.
Семейная малометражка. Две тесных комнаты, одна тесная кухня. Достаточно, чтобы прожить, но маловато, чтобы жить с комфортом. Подразумевалось, что человек должен стремиться выбраться отсюда, одновременно не испытывая лишних неудобств. Благое начинание, и как все подобные, невыполнимое. Но жить можно.
Марат пнул ногой коробку:
— Вика мне вирт подарила. Старый, но с возможностью обмена на новую модель, за доплату. У нее всегда такие подарки с подковыркой, чтобы я вперед карабкался.
— Молодец. Она, в смысле.
— Ага. Только… — Он махнул рукой. — Это Димон, вы знакомы.
Мужик, сидевший у окна, поднял очки:
— О, толстяк! Здаров! — Он наклонился, протягивая руку. — Спасибо, что вытащил. Сам понимаешь, благодарить я не пошел. Дима!
— Вит.
Ни злобы, ни зависти в голосе у него не было. Я — толстый, он — социк, все просто. Этого я помнил, он у себя в профиле выставил как шутку историю своего суда: не дали отгула, так ушел сам, утащив со склада магазина, в котором работал, жратвы и выпивки сколько смог, предложили возместить — отказался, получил год. Понять, зачем он это сделал, я не мог.
— Щас Вика стол накрывать будет. Ты это, не стесняйся, хватай, что можешь. Народ будет подтягиваться по мере оголодания, тут так принято — пришел, поздравил, отметил и пошел себе. Сидеть будут только свои, остальные так, заглянул-ушел.
— Слушай, Светюня, ты как… — Марат замолчал, потом вопросительно на меня уставился: — Ты чего?
— Надо шокер купить.
— Зачем?
— Вот представь, ты меня называешь «Светюня», а я тебя — шокером, и еще, еще! Светик мой ник, Све-тик! А в жизни — Вит.
— Конечно. С-светик.
— Эй, мужики, драться — во двор!
— Лень!
— Вик, дай мяса?
— Хлеба пожуй!
— Жди свое мясо, хлеба пожуй, деньденьрожденья пришел твой… Марат!
— Вит, далеко тянуться, передай ему подзатыльник?
— Лучше кинь в него чем-нибудь.
— Мысль!
— Ай-х! Больно же!
Подошли две девушки, подарили симпатичную вышивку — явно делавшуюся для именинника, судя по цветам. Потом заглянул еще сосед, ухватил кусок с блюда, коротко поздравил и почти сразу исчез. Потом еще один, еще…
