– На что мне воля, коли дурной славы потом вовек не избыть? Как я домой ворочусь? Как родичам, да и прочим людям в глаза взгляну? Загуляла, скажут, баба, наблудила, род опозорила. О боги, хоть бы мне умереть по пути!
Пестрянка закрыла лицо руками, будто все те сотни осуждающих и презрительных взглядов уже впивались в нее, точно стрелы.
– Фастрид, пойми! – Хельги взял ее ладони и отвел от лица. – Мир велик. Тебе не нужно возвращаться домой, туда, где все знали, что ты была женой Асмунда.
– Не возвращаться? – Пестрянка взглянула на него с изумлением. – Но Торлейв по зимнему пути назад поедет, я с ним. Иначе куда?
– Послушай! – Хельги обнял ее. – Я родился в Хейдабьюре, это на юге Ютландии. Там поблизости живут разные народы – даны, саксы, славяне, фризы. Оттуда я ехал сюда по морю через Бьёрко и Готланд, я видел земли стольких племен и народов! Я клянусь тебе – в Хейдабьюре или на Готланде ровно никому нет дела до того, живешь ли ты с мужем, который не сумел тебя оценить.
– Но я…
– Ты уже не в том селении… прости, забыл, как это назывется, где живут твои родичи.
– Чернобудово.
– Да. Ты давно ушла оттуда ногами – уйди оттуда мыслями и будь счастлива.
Пестрянка молча прижалась к нему. Лишь тепло его объятий, проникая в каждую жилку и прогоняя мрак из души, позволяло забыть обо всех ее бедах. Хотелось, чтобы это продолжалось вечно. Здесь никаким печалям было ее не достать.
Только краешком сознания она посмела вообразить, будто Чернобудово и вся толпа родни и предков не видит ее, не смотрит на нее, не судит, что она сама вольна решать, как ей жить – и захватило дух от испуга и от пьянящего чувства свободы.
Но тогда получается, она может сама выбрать, кого ей любить? Уже давно Пестрянка осознала, что мысль о воссоединении с мужем радует ее куда меньше, чем положено, а огорчает не столько равнодушие Асмунда, сколько намерение Хельги взять за себя черниговскую невесту. Асмунда, какой он есть сейчас, она почти не знает, зато в Хельги за этот уже почти год, особенно последние полгода, привыкла видеть самого близкого, расположенного к ней человека.
– Фастрид, я не возьму другой жены, если это тебя опечалит, – шепнул ей Хельги. – Я еще не знаю, где я буду жить и чего сумею достичь, но я хочу разделить все это с тобой, если ты пожелаешь.
– Что… – Пестрянка подняла голову. – О чем ты говоришь?
– Ты можешь быть моей женой, если хочешь. С родичами я все улажу.
– Но так не бывает… – прошептала изумленная Пестрянка.
– Асмунд не станет тебя удерживать, а родичи согласятся, если уж ты, твое приданое и дитя останетесь в той же семье. Если мне хватит удачи, через год-другой мы получим во владения Деревлянь, а там никто и не узнает, какого ты рода и был ли у тебя другой муж. Я никогда не покину тебя. Я не такой дурак, как Асмунд, и понимаю, чего стоит такая жена. Ты согласна?
Пестрянка не находила слов. Забыть об Асмунде и остаться с Хельги – это было бы самым большим счастьем, какое она могла придумать. Но такого просто не может быть! Нельзя второй раз выйти замуж при живом муже!
Не дождавшись ответа, Хельги поцеловал ее. И она забыла, о чем они говорили; все в ней вспыхнуло и потянулось ему навстречу. Если только представить, что она сама вправе решать свою судьбу… то она давно все решила.
На княжьем дворе утро выдалось бурным. Грозничар явился в гридницу завтракать, мрачноватый с похмелья, а потом попросился переговорить с князем наедине.
«Наедине» означало в присутствии княгини и Мистины, но против их общества Грозничар не возражал.
– Я все понял, – почти с порога отрезал он, не тратя лишних слов. – Этот ваш Хельги – побочный сын твоего отца, да, княгиня?
– Истину глаголешь! – подтвердил Мистина, пока Ингвар и Эльга с досадой переглядывались.
– За ублюдка племянницу не отдам! – так же решительно продолжал Грозничар. – Мы себя не в дровах нашли! И девка у меня получше других будет! Да только свистну – женихов сорок человек набежит, знай выбирай! Для вас мы с отцом берегли. А вы нам что подсунуть хотите? Обидеть задумали нас, Тростеневичей? Или мы вам, русским князьям киевским, не слуги верные? Не надежные? Такой свадьбе не бывать. А с моей невестой что? Я сюда жениться поехал, там в Чернигове отец пива наварил, медов наставил. А я как уехал холостой, так и приеду? Всему городу, всей Саваряни на посмешище? Поссориться хотите?
– Не серчай, воевода! – вежливо, но твердо попросил Мистина. – Ссориться никто не хочет.
– Мы же про Асмунда речи вели! Сговорились обо всем! И он сидит, как пень, молчит! А я как дурак перед всем народом! Передумал? Девка не понравилась? Да пусть где получше найдет, а я погляжу!
– Асмунд хочет жениться! – воскликнула Эльга. – Это его отец… всю пряжу нам перепутал. Он, Торлейв, хочет сперва старшего женить – Хельги. Вот и сватает вам его.
– Ублюдка в род не приму! А если мы с вами поссоримся, то моих дружин с собой в Таврию, Ингвар, не зови!
