дела нет, так?
– Выходит, так. Ну а ты что думаешь – не захочет он прежнюю жену принять? Может, обрадуется?
– Да с чего б ему обрадоваться, если три года жил, о ней ни разу не вспомнил?
– Может, вспоминал, да сказать не смел.
– Чего ему не сметь: законная жена, по материному повелению взятая. Только сказал бы, мы б ему избу поставили, на обзаведенье дали, она бы приданое привезла, обустроилась. Нет, матушка! – Эльга вздохнула, хотя на самом деле Ростислава приходилась ей не матушкой, а двоюродной племянницей. – Коли муж жену забыл, нечего ему оправдания выдумывать. Придется, видно, ей назад в Варягино ехать. Подождем, что сам Асмунд скажет, но думаю, по твоему совету и сделаем.
– Рада, что услужить сумела. А что-то ты грустна? – Ростислава присмотрелась к гостье. – Может, еще печаль какая на сердце?
– Всякий уход не живет без хлопот, – Эльга улыбнулась. – Сама ведаешь, сколько у меня на руках теперь всего, а кто я сама-то? В мои ли годы княжьим двором править?
– Кому бог заботу послал, тому и силу даст. Так нас отец учил…
Обе тайком вздохнули. Отец Ростиславы, старый князь Предслав, был христианином, что и навлекло на него гибель.
– Я справлюсь, – Эльга заставила себя улыбнуться. – Со мной удача Вещего.
– Куда она пошла?
– Не знаю. Не сказала.
– Не к нам?
– А ты ж ее по пути не встретил?
– Нет. Ну, слушай. Только не ори! – предостерег побратима Мистина и стал рассказывать о вчерашнем разговоре с Хельги.
Тогда он все же сдержался и не совершил ничего непоправимого. Кивком согласился передать князю все условия Хельги. И после его ухода всего лишь грохнул со всей силы об пол попавший под руку кувшин и потом всю ночь ворочался: тревога и ярость не давали заснуть.
– Короче, он сказал: или мы родичи и вы обходитесь со мной как с родичем, и тогда я не буду открывать глаза обеим вашим женам. А если вы не хотите делиться наследством Вещего, то все узнают, что вы раздобыли его, подстроив убийство его родного брата Вальгарда.
– Да… вот ведь троллев угрызок! – вопреки предупреждению, заорал Ингвар, едва до него дошла суть сказанного. – Йотуна мать! Да я его… да как он… на моего отца…
– Тише ты! – рявкнул Мистина. Даже наедине он редко повышал голос на своего побратима-князя, и тот замолк, поняв, что дело непростое. – А что, если это правда?
Мистина оперся ладонями о стол и наклонился, глядя Ингвару в лицо.
– Ты рехнулся? – От изумления тот даже забыл свой гнев.
Уж от кого, но от побратима он столь оскорбительного поклепа не ожидал.
Мистина отвернулся и сделал несколько шагов по избе.
Ингвар проводил его глазами, потом вскочил и догнал бегом. Схватил за кафтан на груди и тряхнул:
– Что молчишь? Отвечай, йотунов брод! Какая, к троллям, правда?
Мистина отвел глаза. Он хорошо помнил тот день, когда сам заподозрил истину. Но напрямую между ним и Ульвом ничего сказано не было, а делиться с кем-то своими догадками он-то не видел ни малейшей нужды.
– Я не говорю, что это правда. Но это
Ингвар застыл. Нет, в то время отец не сделал ничего особо ужасного – всего лишь изыскал способ добиться нужной цели. Но достижение цели обернулось ловушкой. Плевать, если Ульв нанял викингов для нападения на плесковские земли – да пусть бы даже прямо для убийства Вальгарда. Но с тех пор как дочь Вальгарда стала женой Ингвара, этот вполне обычный случай превратился в оружие, способное их погубить.
А ведь именно к этому родству Ульв и стремился. Он знал, что закладывает основу страшного раздора между сыном и его будущей женой. Но, видимо, в то время у него не оставалось выбора.
Ульв мертв, и с него не спросишь. Отвечать придется ему, сыну. Ингвару хотелось заорать, сломать что-нибудь, убить кого-нибудь… Перед глазами встало бледное лицо Эльги. Да, он может ей поклясться, что ничего не знал. Но если она и Торлейв будут требовать присяги от Сванхейд… и Ранди… Если дойдет до Олега с Мальфрид и те подтвердят, что Ранди приехал той весной из Хольмгарда и заверил их: дескать, теперь Вальгард охотнее возобновит обручение…
Сокрушительные последствия медленно вставали перед Ингваром во весь рост – будто чудовище всплывало из морских глубин. По жилам разливался холод.
