«избавить стадо от волков», как они говорили, собираясь на Тетерев. Больше взяться за оружие почти некому. Пройдет немало времени, пока Володислав соберет новое ополчение.
Скрылись во тьме хвосты замыкающих лошадей, потом затих вдали стук копыт. Костры догорали. Я осталась одна…
Одна среди полусотни мертвых тел…
Одна на увлажненной кровью земле…
Одна среди разбросанных блюд и мисок, недоглоданных костей, опустевших бочонков.
Поистине это был пир мертвых. И теперь я стала его единственной хозяйкой – единственная, кто еще сохранял тепло жизни в груди. Одинокая женщина в забрызганных чужой кровью белых печальных одеждах… Я рыдала, будто Карна в ночи, и сердце мое разрывалось от горя.
Эльга сказала: это был лишь первый удар. И я знала, что самые тяжкие бедствия ждут землю древлян впереди…
В последние дни перед Колядой в Киеве игралась большая свадьба. Женился младший брат покойного князя Ингвара и дядя нынешнего князя Святослава – Хакон, сын Ульва.
Малинский поход принес княгине великую славу. Прослышав о нем, князья Чернигова и Любичевска приехали сами разузнать, как было дело. На пирах уже исполнялись песни о походе, прославлявшие жену Ингвара. И раньше было известно, что среди жен русских она сияет, как луна в ночи среди звезд. Но теперь Эльга показала, что ей дано больше, чем женщине, – ее мудрость, хитрость, отвага и верность роду сделали ее равной самому Олегу Вещему.
Теперь шла подготовка к большому походу ради полного покорения Деревляни. Первыми прибыли Тородд со своей дружиной и смоляне – люди князя Станибора под предводительством воеводы Равдана. Эльга послала их встать станом на берегу Днепра, в устье Припяти. Порой они совершали вылазки в ближние древлянские селенья, откуда люди бежали в глубь своих лесов. Через какое-то время к Тородду, уже занявшему ближайший городец, прибыл князь дреговичей Благожит с малой дружиной. Он желал заверить княгиню Эльгу, ее сына и род русский в своей верности. Как говорил Тородд, при виде войска возле своего порога у Благожита, в котором Володислав древлянский надеялся найти союзника, проснулся здравый рассудок.
В Киеве поначалу царило смятение. Бояре нападали на Мистину, обвиняя его в предательстве. Даже требовали божьего суда. Мистина был готов сразиться с любым противником, которого княгиня ему укажет, но Эльга отвергла эти нападки.
– Побратим моего мужа уже выдержал божий суд – на могиле Ингвара! – заявила она, собрав бояр и дружину в гридницу Олегова двора. – Он бился за меня, за честь моего мужа, за наследие моего сына и за торжество рода русского, пока вас не было рядом. И не ранее я стану слушать нападки на Мистину, чем обвиняющий его совершит нечто не менее великое.
Однажды Эльгу пригласили в гридницу. Выйдя туда – уже в новых вдовьих одеждах, белых как снег, – она обнаружила там всю свою мужскую родню: Тородда, Логи-Хакона, Мистину, Олега Моровлянина, Острогляда и нескольких Избыгневичей.
– Княгиня, ты совершила такое, чему позавидует немало мужей, – начал Тородд.
Это был невысокий, как Ингвар, такой же коренастый, с рыжеватой бородой мужчина, с добродушным лицом и веселыми серыми глазами. Средний из сыновей Ульва, он уродился самым дружелюбным по виду и разговорчивым. С Эльгой он состоял в двойном родстве, будучи родным братом ее мужа и мужем ее родной сестры Бериславы.
– Не всякому судьба дает возможность совершить подвиг. Но еще менее тех, у кого хватает отваги принять вызов судьбы и тем стяжать великую славу. Однако удача смертных конечна. Всякий воин знает: если тебе слишком много везло, надо взять передышку и восстановить запас удачи. У нас впереди еще немало сражений, и сил тебе понадобится немало.
– Благодарю тебя за добрые слова, – Эльга искренне улыбнулась деверю.
Свершенное ею не у всех вызывало восхищение, были и завистники. Среди бояр и даже в дружине ходили ревнивые разговоры: дескать, не слишком ли баба прытко вперед полезла, как бы ей о подол не запнуться! Но это было неизбежное следствие всякого успеха, и Эльга, не обращая внимания, ценила тех, кто готов был без зависти следовать за ней и дальше.
– Ты во всем можешь рассчитывать на нас – твой род и дружину, – продолжал Тородд. – Раньше я сказал бы: мы готовы умереть за тебя. Но теперь, – он оглянулся к прочим мужчинам, словно приглашая поддержать, – я говорю: мы пойдем за тобой к новым победам! Ибо ты – победоносный стяг земли русской, а мы – ее острые мечи!
И в гриднице раздались дружные возгласы:
– Слава Эльге!
– Слава роду русскому!
– Слава земле русской!
Эльга улыбнулась, на глазах ее блестели слезы. То, что она вновь объединила этих людей и внушила им веру в победу, было не меньшим ее достижением, чем месть за Ингвара.
– Но все же женщине тяжело нести одной такое бремя, – снова заговорил Тородд. – Дружинам нужен вождь, который поведет их в бой и будет сражаться среди них, как повелось. Ты вернула нам удачу, а теперь наш черед послужить тебе и заслонить тебя от бед и горя. Твой сын уже носит меч, но он еще совсем юн, и пройдет не менее пяти-шести лет, прежде чем он возмужает по-настоящему. Но в роду есть еще немало мужчин, на которых ты
