Будто желая убедить себя, что доверяет брату по-прежнему, Святослав послал его с передовым отрядом. Они уже миновали Витьбеск, забрав сотню хирдманов у Торара, и вышли к череде порогов – «заборам», как их здесь называли. Впереди тянулись десятки каменных гряд – сейчас, в конце лета, когда давно не выпадало дождей, вода стояла низко и приходилось тащить лодьи по берегу. К счастью, в этом году тут прошел уже не один обоз, поэтому кусты вдоль берега были расчищены, а бревна для катков остались с прошлого прохода самих киевлян. Все время, пока дружина волокла лодьи, передовые разъезды осматривали местность, опасаясь засад. Но все прошло благополучно, пороги остались позади. Святослав объявил отдых до завтра, рассчитывая остаток пути до Полоцка преодолеть по свободной воде за короткое время.
Для передового отряда Святослав взял два десятка лошадей: они шли берегом. Наутро, едва рассвело, дружина стала собираться в путь. Перед выходом Святослав, как обычно, велел Улебу осмотреть местность впереди. Двина текла здесь между не очень высокими, но крутыми склонами, с узкими песчаными отмелями понизу. Гребень частью порос кустами, но порой попадались открытые пространства лугов.
Улеб ехал во главе своих людей. Они миновали заросли, и вдруг…
От неожиданности Улеб охнул и вцепился в поводья. Долину впереди заполняло войско. На реке, шириной в четыре-пять перестрелов, цепью выстроились корабли: крупные варяжские лодьи, пригодные и для морского, и для речного плавания. Теснясь почти бок о бок, они перегородили все русло; стоя на каменных якорях, они были, как с удивлением отметили никогда такого не видевшие киевляне, связаны между собой толстыми канатами, чтобы ни один корабль не мог выбиться из строя.
Отряд остановился; каждому хотелось протереть глаза.
– Э… – воскликнул Агвид.
Не успел Улеб как следует удивиться кораблям на реке, как понял: это еще не все. На том берегу, где они ехали, впереди виднелось очень знакомое зрелище – плотная стена красных щитов. Очень длинная и прочная, рядов в пять или шесть, она перегораживала всю луговину и упиралась в опушку.
Дальше путь оказался закрыт: и по воде, и по суше. Улеб вскинул руку, но Торфред и сам уже схватил рог с плеча и затрубил, давая знать войску: впереди опасность!
Передовой отряд находился на виду, но стена щитов не двигалась с места. Стрелы тоже не летели. Приглядевшись, Улеб приметил два стяга, трепетавшие на высоких древках с двух сторон длинного строя. На ближайшем чернел ворон с раскинутыми крыльями, на втором, кажется, свивался кольцами змей. Возле каждого стяга виднелось по пять-шесть всадников: надо думать, вождь с приближенными. Всадники выделялись крашеными одеждами и блеском дорогой отделки оружия.
– Русы! – сказал кто-то рядом.
Но и так было ясно: это не славяне и не голядь. И строй, и корабли стояли неподвижно, только стяги трепетали. Казалось, это видение… морок, наведенный колдунами – есть такие предания о призрачном войске, которое видят там, где ничего нет…
А меж тем сияло утреннее солнце, зеленела трава и листва на кустах, вода Двины блестела, раня взор. Улеб заколебался, едва веря глазам и не зная, как быть: отступать? Или подъехать поближе и рассмотреть получше? Наконец он послал коня вперед и шагом двинулся к призрачному строю. Кто-то позади подал голос, но хирдманы последовали за вождем. На ходу Улеб поднял над головой левую руку в знак мирных намерений; щит его висел на седле, меч оставался в ножнах. И чем ближе он подъезжал, тем более живыми и настоящими выглядели те люди. Всё как у всех: щиты со следами ударов, тускло-серое железо шлемов, в первом ряду – мечи и секиры над верхней кромкой, во втором – ростовые топоры, которыми действуют через головы первого ряда. Точно таким же порядком выходит на бой и киевская дружина.
Когда до строя осталось шагов двадцать и Улеб почти увидел лица, щиты возле стяга раздвинулись и оттуда выехали три всадника. Так же, как и киевляне, не поднимая оружия, они шагом двинулись навстречу. Улеб остановился.
Всадники подъехали шагов на пять.
– Кто вы такие? – первым не выдержал Улеб. Он все еще не верил, что в этих краях на самом деле откуда-то взялась такая дружина. – Вы люди или морок?
И почти ждал ответа вроде «Мы жители волшебной страны под холмами…» – как в преданиях острова Эрин, известных среди викингов.
– Перед тобой люди Рагнвальда, конунга Полоцка, и Эйрика сына Бьёрна, конунга свеев, – ответил ему один всадник.
Он говорил по-славянски, но с чужим выговором, и произносил слова нарочито медленно, чтобы его поняли.
– Кто-то здесь понимает северный язык? – добавил он.
– Я понимаю, – на этом языке ответил Улеб.
Дома его родители говорили по-славянски, но в дружине хватало северян и их язык широко употреблялся. Как сотни подобных Улебу детей смешанных семей, он свободно владел обоими наречиями.
– Рагнвальд? – повторил он. – Конунг свеев Эйрик сын Бьёрна? Откуда вы здесь взялись? И почему… что ты сказал о Полоцке?
– Я сказал… Кто ты? С кем я говорю?
– Мое имя Улеб Мистинович, я родич князя Святослава.
– Это войско Святослава я вижу позади тебя?
