– Вез свояченицу свою. – Торар, человек средних лет, с короткой светлой бородкой и глазами хитреца и тайного насмешника, явно тревожился, хоть и пытался это скрыть.
– И ты как дал им проехать? – Святослав бросил на него презрительный взгляд, уперев руки в бока. – Не знал, что Свирьковна со мной восемь лет обручена?
– Знал! – закричал Торар. – Я и Равдану сказал: куда, дескать, князеву невесту везешь, в какой такой Полоцк? А он мне: эх ты, темнота чащобная, не слыхал разве, что князь уже лет шесть как обручен с Олеговой дочерью, из Древлянской земли? А я ведь про это слыхал! Думаю, и правда…
– А я тебе говорил! – хмыкнул Асмунд.
– Все равно должен был задержать! – упорствовал Святослав. – Разрешил я смолянам свою девку в Полоцк отдавать?
– А ты мне приказывал их задерживать? У них, у смолян, свой воевода есть, то не моя забота!
– Так помер Хакон! Этого ты не знал? Вот они и распустились. А ты – мой человек, должен был их схватить, а не смотреть, варежку раззявив!
– Уймись! – Асмунд положил широкую ладонь сестричу на плечо. – Князь русский один за все в ответе. А воеводы – только за свои города. На ком тебе жениться – не его забота.
– Вот, правильно! – Торар бросил за князева кормильца благодарный взгляд.
– Я – князь, я сам все и решу! – буркнул Святослав. – И я этих с-сукиных детей, старое княжье, отучу за моей спиной свои круги водить!
Значение власти над Смолянской землей, перекрестком путей во все стороны света, Святослав понимал и без пояснений. И ему не требовалось долго думать и судить, чтобы сообразить, какие возможности открывает перед западными и днепровскими кривичами объединение. К таким предметам он привык с детства и разбирался в них, как простой оратай разбирается в сроках дождя для пользы урожая.
Покинув Витьбеск, двинулись дальше. Теперь предстояло три дня пути вниз по реке. Сразу за Витьбеском река показала свой нрав: пошли песчаные мели и каменистые порожистые участки. Святослав порадовался, что взял не самые большие лодьи, хотя на Днепре между Киевом и Смолянском никаких преград нет. Разгрузив лодьи, сняв всю поклажу и почти всех людей, их удавалось провести, хоть и царапая килем по твердому. Это изрядно замедляло продвижение, но ведь и смолянская беглянка не на лебединых крыльях летела, и ей приходилось преодолевать эти же трудности. Впрочем, дальше до самого Полоцка встречались лишь отдельные песчаные мели.
– Теперь все! – радовался Улеб, когда порожистая гряда осталась позади и отроки, вновь загрузив лодьи, поставили их у берега, а сами развалились на травке отдохнуть. – Теперь два дня прямой дороги – и Полоцк. Навалимся, братья, авось успеем перехватить! Это у нас – все отроки да молодцы, а у смолян какая дружина? Небось девки да бабы! Они с этими порогами три дня небось возились! Успеем! Правда, Святша?
Но Святослав почему-то не откликнулся с той живостью, какой Улеб ожидал. Он сидел в тени кустов на траве, пока взмокшая его рубаха сушилась, разложенная под жарким солнцем, будто расправивший крылья серый сокол.
– Святша! – окликнул его Улеб, думая, что тот умчался куда-то в мыслях.
– Нет, – вдруг ответил тот. – Не будем гнаться.
– Что? – удивленный Улеб подошел поближе, полагая, что ослышался. – Не будем?
– Нет. Я передумал.
– Ну вот, Велес дал милости – завтра к вечеру мы на месте, – рассказывал вечером Велизар. – Завтра к обеду в Обольске будем, городце нашем, а оттуда до Полоцка рукой подать. Пешком один день дойти, а по воде и полдня много. Мы тут из старых родов. На Оболи уж лет двести живем. Пращур наш там первым сел, звался он Больша – вот по нему и река – Оболь, и городец – Обольск. Род наш уважаемый, и с князьями в родстве… Про Большу еще такое сказание есть…
Прияна бросила взгляд на лицо Равдана и поняла: он не слушает. Миновав Витьбеск, смоляне ехали вниз по Двине уже два дня. Каменистые гряды за Витьбеском задержали их не слишком: сотенная дружина быстро перегрузила туда-обратно все укладки и короба с приданым. Широкая река была неглубокой, песчаные мели встречались нередко, но Велизар, хорошо знавший реку, указывал извилистый, неширокий путь по руслу, где лодьи могли пройти. И то порой отроки выскакивали прямо в воду и, стоя на дне, в сорок рук пропихивали лодью с визжащими девками.
Но едва ли из-за этого, как замечала Прияна, ее свояк, обычно веселый и разговорчивый, сейчас был как-то слишком задумчив. На ночлег они остановились возле мелкой веси из пяти дворов. Велизар сказал, что это Мукавичи. Прияне и старшинам посольства жители предложили место в избенке, но согласился только Велизар: Равдан и Прияна предпочли ночевать с дружиной, в шатрах, на воле и свежем воздухе. Сейчас все сидели у костра, отмахиваясь ветками от комаров, и беседовали перед сном.
– Нет, – сказал Равдан, когда по наступившей тишине опознал, что Велизар свою повесть закончил. – Завтра только мы с тобой будем в Полоцке. А невеста обождет пока.
– Что так? – удивился старик.
– Сперва сами съездим. Убедимся, что князь Всесвят ждет невесту.
– Еще как ждет! Чего ездить, я тебе здесь скажу.
– Ты ж, Велизаре, не вещун. А я, прежде чем девку везти, хочу сам убедиться, что там все спокойно.
