всегда мог честно себе сказать: «Я бы, конечно, мог врезать Маленькому так, что у него бы зубы полетели, но следует признать его правоту. Последнее дело выступать против правды. Пусть обо мне думают что угодно, но я всегда умел признавать свои ошибки». После чего удалиться с гордо поднятой головой.
– Я все видел, – сказал Петя. – И слышал. Хочешь помахаться с Шалым до дуэли – твое дело. Только не здесь. Ищи другое место и время. – Он понизил голос: – Но я бы тебе не советовал это делать. Ни тебе, ни твоей шобле.
– Это почему? – с кривой ухмылкой осведомился Череп. – Ты, что ли, вступишься?
– Делать мне нечего, – пожал широченными плечами Петя. Словно гора шевельнулась. – А только все здесь слышали, как Шалый вызвал вас на Дуэль Смерти. Если с ним теперь что-то случится, как думаешь, кто будет первым в списке подозреваемых?
Лысый Череп думал не долго. Лидер клана все-таки обязан быстро соображать.
– Больно надо мне с этим нубом связываться. Ему что так, что эдак жить недолго теперь осталось, сам напросился. Мне, понимаешь, показалось, что он собрался уйти, не заплатив. – Он перевел взгляд на Олега и растянул губы в карикатурном подобии улыбки. – Извини, штаб-сержант, ошибся. С кем не бывает. До встречи на Дуэли. Передай мамочке, пусть заказывает сыночку гроб, панихиду и все такое. Хотя, думаю, ей уже сообщили добрые люди.
Лысый Череп развернулся и направился обратно к столу. Ему нравилось, что последнее слово оставалось за ним при любом раскладе.
Маме действительно уже сообщили. Когда Олег вернулся домой, она сидела на кухне и невидящими глазами смотрела в стереоскрин, на котором известный комик сыпал давно затертыми шутками. Звук был выключен. В своей комнате делали вид, что спят, близняшки Иришка и Маришка.
Олег прошел на кухню, сел напротив мамы и выключил стереоскрин. Мама перевела на него сухие глаза и бесцветно спросила:
– Это правда?
– Мам, послушай…
– Это правда? – повторила она.
Не ответить было нельзя.
– Правда, – сказал он. – Но ты не волнуйся, я их убью.
– Разве я воспитывала убийцу? – спросила мама.
– Убийцы они, – упрямо наклонив голову, сказал Олег. – Они убили отца. И должны за это ответить. Кроме меня, потребовать ответ некому. Извини, мам, но так получилось.
– Знаешь, – сказала мама. – Уходи.
– Что? – не понял он.
– Уходи. Совсем. Ты мой сын, первенец. Я тебя люблю и не могу смотреть, как ты себя убиваешь. Хватит мне отца. Собирай вещи и уходи.
– Мама… – Олег вдруг понял, что на самом деле означает старинное выражение «словно земля ушла из-под ног».
– Да, я твоя мама и всегда ею останусь. Если тебя убьют, похороню, не сомневайся. Но жить здесь ты больше не будешь.
– Но… почему?
– Потому что жить нужно мне. Хотя бы для того, чтобы вырастить дочерей. Тебя, видно, я уже вырастила, как могла. Вот и лети из гнезда, устраивай сам свою жизнь и смерть, если уж стал таким самостоятельным. Нечего у матери под юбкой сидеть.
«Черт, она же говорит абсолютно серьезно. То есть серьезнее некуда. Пожалуй, я и не помню, когда она была настолько серьезна. И что делать? Доигрался в танчики, Олежек, родная мать из дома гонит. Или… не гонит? Она действительно не может иначе. Потому что ей больно и нужно растить близняшек. Как она может их спокойно растить, когда я рядом такие сюрпризы преподношу? Получается, я полный эгоист и свинья, который не ставит ни в грош собственную мать?
Нет, – сказал он себе. – Не так. Просто у нас разные цели. У нее – свои, женские и материнские. У меня – свои, мужские и сыновьи. Как сын своего отца и мужчина, я не могу оставить зло безнаказанным. И, как сын своей матери, я не могу отказаться от принятого решения. Возможно, кто-то назовет это юношеским максимализмом – плевать. Назад дороги нет. Значит – что?
Значит, уходи, – пришел простой ответ. – Иди в комнату, собери рюкзак и уходи. Это не разрыв с семьей, чувак. Это взросление. Не забудь оставить маме денег из тех, что заработал на последней дуэли».
Так Олег и сделал. На сборы у него ушел ровно час. Потом он заглянул в комнату к близняшкам, тихонько поцеловал обеих в лоб и вышел в прихожую. Мама продолжала сидеть на кухне. С рюкзаком на одном плече он пошел к ней. Оставил на столе деньги, поцеловал в край сухих губ. Она не отстранилась.
– Я буду заходить иногда, – сказал он. – Навещать тебя и близняшек. Можно?
– Дело твое, – сказала мама.
– Тогда до свиданья.
– До свиданья.
Через минуту Олег Шальнев шагнул из дома в теплую майскую ночь. Поправил рюкзак на плечах и двинулся через двор к выходу на улицу. Он не имел
