– Мне надо выполнить кое-какую работу в вирте.
– Ладно, не хочешь говорить – не надо.
– Давай лучше встретимся в вирте через пару часов. Если хочешь. Ты ведь тоже наверняка туда войдешь?
– Да, я познакомился с одной девушкой…
Никита и бровью не повел. Давно привык, что мы с мамой не живем вместе, – не маленький. Совсем не маленький… И скрываться от него я не собирался.
– Смотри, чтобы она не оказалась твоей правнучкой, – через пару секунд он все же не удержался от комментария. – Кажется, ты этого опасался?
– Да, такая ситуация была бы мне неприятна, – согласился я. – Но, полагаю, прежде чем дело дойдет до серьезного, я успею это выяснить.
– Ты просто не представляешь, как быстро сейчас все происходит, – Никита хмыкнул. – Ладно, счастливо, успехов. Ты не обиделся? Я что-то не в себе сегодня. Устал.
– Бывает, сынок. У тебя выдался тяжелый день. Рад, что тебя приняли на работу.
– А я не знаю, рад ли, – ответил Никита. – Но я буду учиться. Мне хочется водить корабли к Луне. Правда, конкурс на вакансии пилотов огромен. Не один я был летчиком. Многие имеют опыт космических полетов и управляли куда более солидными аппаратами, чем пассажирский самолет.
– Ты сможешь, – улыбнулся я. – Заказать тебе такси? За мой счет.
– Папа, я давно не ребенок. А рейсовые мобили ходят между нашими башнями регулярно.
Никита поднял руку, и желтая четырехместная кабинка с симпатичной коротко стриженной светловолосой девушкой на переднем сиденье опустилась на землю рядом с нами. Пассажирка «автобуса» никак не отреагировала на вынужденную остановку. Собственно, в наше время тоже никому не приходило в голову удивляться, когда останавливается маршрутное такси. Никита сел сзади. Наверное, так здесь принято – занимать свободное место рядом с другим свободным. Я улыбнулся ему еще раз и подмигнул. Сын нахмурился, как будто я вел себя неприлично.
Импровизированный концерт собрал в общей сложности человек пятьдесят. Послушать песни подходили иностранцы, которых в центре Риги было полно. Они, по словам Ольги, платили особенно щедро. За час выступления Дима успел спеть почти все свои песни, некоторые – по нескольку раз. Оля собрала восемьдесят шесть евро. Для настоящего концерта сумма смешная, но ведь и рекламы не было, и билеты не продавались. А для уличного певца сто евро – целое состояние.
Половину денег пришлось перечислить официанту «Трех кружечек эля» в качестве оплаты по счету и гонорара за содействие, а также использование техники. Дима сначала возмущался тем, что платить приходится слишком много, но потом сообразил, что спорит из-за смехотворно малой суммы, и махнул рукой. Сорок евро – много для чаевых, но слишком мало для прибыли от концерта. Хотя, когда он был совсем молод, ему бы так, наверное, не показалось.
– А ты неплохой организатор, – хмыкнул Соловей, когда они с девушкой пошли обратно в гостиницу. – Не хочешь попробовать себя в продюсерской деятельности? Я помогу…
Сказал и вспомнил, где он и кто он. Зрители, слушавшие его несколько минут назад, уже казались певцу восторженными поклонниками, концерт взбодрил его, прямо-таки вернул в прошлое, когда он был богат и успешен и действительно мог замолвить за кого-то словечко. Хотя редко это делал – слово Димы Соловья слишком дорого стоило.
– Может быть, – мило улыбнулась Оля. – Боюсь, на номер в гостинице тоже придется зарабатывать. Если моя карточка заблокирована, денег у нас совсем нет. Даже пива с чипсами не купишь и пообедать будет негде.
– Дикость, – вздохнул Соловей. – И это называется общество будущего? Воскрешают человека и выбрасывают его на улицу? Крутись как хочешь… Ладно я. У меня талант, я не пропаду. А что делать другим?
– Так ведь самых талантливых и воскрешают. Кому нужна серая масса, быдло? – спросила Оля. – Потому и конкуренция так высока. Но ты пробьешься, мой герой!
– А то! – Дима обнял девушку за талию, потом опустил руку немного ниже. – Я и здесь буду стадионы собирать. Хавает пипл древнее творчество. Эта музыка будет вечной! Да мы еще и новых песен купим. На старом репертуаре работать сложно, если ты не Элтон Джон.
– В каком смысле Элтон Джон? – спросила Оля.
– Ну, в самом прямом. То есть, конечно, я имел в виду – если ты не сверхзвезда, а просто звезда. Неблагодарный народец быстро забывает своих кумиров. Стоит только пропасть с горизонта на пару лет – и начинай все заново.
– Мне кажется, тебя до сих пор любят. Вот, скажем, я.
– Ты не показатель. Нужны людские массы, – ответил Соловей. – Только на массах можно «рубить капусту».
По всей видимости, народу в Риге «рубить капусту» удавалось весьма успешно. Люди по улицам бродили разные, большинство, как отметил для себя Соловей, в дорогущих эксклюзивных шмотках, стоящих не одну сотню евро. Сам он на фоне многих парней выглядел просто оборванцем, что звезду несколько напрягало. Но ясно было, что за тридцать евро не оденешься, а подписание контракта, как это ни грустно, никак не происходило. Японо-турецкий
